Так и собирал свое разношерстное воинство князь Станислав, обещая всем не только хорошую плату за службу, но богатое вознаграждение. Его вербовщики метались по всей южной Руси, заходили даже на Волынь и Галицию, пока, наконец, не собрали под княжеским знаменем около тысячи авантюристов, поверивших княжеским словам.
– Вот только победим наших врагов, – весело говорил тогда князь Станислав, – прогоним их с позором, и я наполню ваши шлемы полновесным золотом!
Но, как известно, битва против литовцев закончилась полным разгромом, и «полки» князя Станислава, не выдержавшие ударов дисциплинированного регулярного войска врага, при первом же столкновении разбежались. Также поступили и татарские воины. Привыкшие не столько сражаться с настоящим врагом, сколько разорять и грабить беззащитные русские города, татары, увидев немощь киевского войска и зная свою малочисленность, предпочли своими жизнями не рисковать.
Как только мурза Мухули увидел первые признаки поражения, он подал сигнал своим людям, и татарская конница буквально перелетела не только через заснеженные поля, но и через Днепр.
Полки же прочих князей, хоть и отчаянно сражались, сумели лишь прикрыть отход беглецов и замедлить продвижение литовского войска. Но как только литовцы победили, они быстрым маршем подошли к Киеву, и были встречены напуганными жителями некогда великого города «с хоругвями и крестами». Завоеватели с разочарованием въехали в широко раскрытые ворота жалкого забора: о военной добыче или возможных доходах в будущем не шло и речи!
И, тем не менее, Гедимин был щедр и великодушен: от его воинов не пострадал ни один киевлянин! Более того, великий литовский князь даже пощадил сына киевского князя Станислава Федора, взятого литовцами в плен во время жестокого боя. Молодой княжич Федор, не в пример своему отцу, отчаянно сражался и, окруженный со всех сторон, сдался лишь тогда, когда враги выбили из его рук окровавленный меч. Уважавший храбрых людей Гедимин, будучи, к тому же, великим политиком, похвалил молодого князя Федора, когда его, связанного, привели «пред очи государевы светлые» и предложил ему перейти на литовскую службу.
Князь Федор, обласканный лютым врагом, был так растроган, что согласился на это «доброе слово» со слезами на глазах.
Заняв Киев, Гедимин хотел назначить в нем своего воеводу. Однако, не видя перспективы удержания города и не желая долгой тяжелой войны с Сараем, он собрал литовскую знать и предложил своим вельможам киевское воеводство так, что ни один из них добровольно этого не пожелал.