Рудольф очень многому меня научил и сам чувствовал, что и я могу его чему-то научить, потому что ему очень нравилась моя работа. Итак, мы были очень счастливы учиться вместе и получали удовольствие друг от друга, имея одну цель. Мы не боялись вместе делать ошибки, он знал, как меня поддержать. У него была невероятная храбрость, которую он передал мне, благодаря чему я смогла превзойти свои возможности.
Я не одна пережила этот опыт, это происходило со всеми его партнершами и, конечно, с Марго Фонтейн. Я думаю, все сказали бы то же самое.
Когда чувствуешь такое взаимопонимание с партнером, когда преодолеваешь свои ограничения, это укрепляет связь друг с другом. Между нами было большое доверие и уважение».
И доверие, и уважение, и огромная симпатия между этими исполнителями хорошо заметны в записи спектакля «Жизель», где Рудольф и Линн Сеймур исполняют главные партии.
Рудольф не раз спасал ее, подчеркивала балерина: в трудные времена, когда не было работы, он искал ее для Линн. Люди любили обсуждать капризы и вспышки ярости Нуреева, но Линн ни разу не видела, чтобы он понапрасну вышел из себя. Для нее Рудольф являлся самым щедрым и добрым другом. «Он верил в меня, несмотря на превратности судьбы, оставаясь другом и в счастье, и в беде», — рассказывала Сеймур.
С годами их дружба становилась только крепче. Линн Сеймур писала в своей автобиографии:
«Мы делились секретами, всю ночь рука об руку гуляя по Барселоне или купаясь в Средиземном море в Тель-Авиве. Гастролируя с Королевским балетом или выступая с другими труппами в «Жизели», «Лебедином озере», «Ромео и Джульетте» и «Спящей красавице», мы всегда умудрялись попасть в гостинице в соседние номера с сообщающимися балконами. Сколько раз за бутылкой шампанского мы наблюдали восход солнца!».
Такие же теплые воспоминания о дружбе с Нуреевым сохранила и другая танцовщица — Мерл Парк. Он проявлял удивительную чуткость, когда балерина в один из сложных периодов своей жизни разводилась с мужем. «Пойдем, девочка, в класс. Будем работать», — говорил Рудольф.
«Он был для меня почти братом, — признавалась Мерл, — и мне и сейчас трудно о нем говорить. Знал, что жизнь его окажется короткой, и хотел вместить в нее как можно больше. Я говорила ему: «Рудольф, ты убьешь себя, если не остепенишься. Как ты можешь так жить?» Его ответ был прост: «Ну, девочка, умирать — так весело!».
Между тем завоевать дружбу Рудольфа оказывалось непросто. Соня Арова говорила, что он обладал критическим умом и держался с людьми настороже до тех пор, пока не уяснял: идет ли к нему человек с дружбой или хочет что-то получить. Рудольф славился и своей способностью извлекать из всего выгоду: Запад научил его жить по своим законам.