В XXI веке «Баядерка» в постановке Рудольфа Нуреева вновь вернулась на сцену парижской «Гранд-опера». В этом балете с особенным упоением танцевали его ученики, сами уже — артисты балета мирового уровня.
Ученики Нуреева помнят его и сегодня. Один из лучших французских танцовщиков Мануэль Легри признается на пике собственной славы и известности: «Сейчас я думаю о нем постоянно. И все остальные тоже. Даже странно, насколько сильно он завладел нашими душами. Ежедневно кто-нибудь поминает его: «А знаешь, Рудольф говорил…» Вспоминают его исправления, советы. Дело даже не в том, что я думаю о нем во время репетиций или тогда, когда что-нибудь напоминает мне о нем. Он со мной, когда я сижу вот так, без дела, когда я один, когда гримируюсь перед спектаклем… Как он много знал, Рудольф, и как много понимал!».
«Он пронесся по небосводу подобно комете, оставив за собой яркий след; кажется, мы до сих пор слышим отголоски той невероятной силы, благодаря которой он прочертил свою грандиозную траекторию», — написал о Нурееве Руди ван Данциг[65].
А еще друзья Рудольфа часто вспоминают стихотворение эксцентричного, болезненно самолюбивого Константина Бальмонта, которое, как считал танцовщик, было написано как будто о нем, Рудольфе Нурееве. Вот он, этот фрагмент из поэтического сборника с символическим названием «Будем как солнце»:
Миры, века — насыщены страстями.
Ты хочешь быть бессмертным, мировым?
Промчись, как гром, с пожаром и с дождями.
Восторжествуй над мертвым и живым,
Люби себя — бездонно, ненасытно,
Пусть будет символ твой — огонь и дым.
В борьбе стихий содружество их слитно,
Соедини их двойственность в себе,
И будет тень твоя в веках гранитна.
Поняв Судьбу, я равен стал Судьбе,
В моей душе равны лучи и тени,
И я молюсь — покою и борьбе…
…Когда эта книга была завершена, я увидела удивительный сон. Как и случается с подобными снами, он приснился под самое утро: открыв глаза, будто почувствовав чей-то взгляд, я увидела напротив себя Рудольфа, сидящего в кресле. Это не стареющий и смертельно больной танцовщик, а Рудольф поры расцвета своей мировой славы, с копной светлых волос и выразительным прекрасным лицом, которое мы видим на его лучших молодых фотографиях. Взгляд его зеленых глаз так внимателен и дружески насмешлив…
Позднее подумалось, что это видение трудно назвать случайностью: вероятно, это была благодарность за честно написанную книгу?
Да, мы обменялись несколькими фразами. Возможно, когда-нибудь я расскажу об этом…