Полет в Англию чрезвычайно поразил всех нас. Шеф немедленно сделал известное заявление о том, что Гесс одержим навязчивой идеей. Адъютант думал, что он принес хорошее известие. Тем неожиданнее оказался для него внезапный арест.
Немедленно был отдан приказ об аресте всех без исключения сотрудников личного штаба Гесса, как соучастников случившегося. Позднее на допросах было установлено, что Гесс предпринял свой полет в Англию по совету астрологов.
Шеф очень редко вспоминал в разговорах о поступке своего бывшего заместителя. Если кто-либо вспоминал о нем, то он тут же энергично заявлял, что свой полет Гесс предпринял из идейных побуждений и с самыми лучшими намерениями. Не могло быть и речи о какой-либо измене.
Преемником Рудольфа Гесса стал Мартин Борман. Хорошо зная все дела его штаба, Борман превратился в советника шефа по всем вопросам, которыми раньше занимался Гесс. Прежние наименования — «Бюро заместителя фюрера», «Штаб связи» — были немедленно упразднены. Появилась «партийная канцелярия.
Здесь Борман также начал с обычной для него чистки аппарата. Теперь он руководил учреждением, позволявшим вмешиваться в дела государства и партии, расширявшим его власть. Он считал своей первой задачей вытравить все, что напоминало об имени Гесса. Он приказал удалить все портреты Гесса и запретил всякое обсуждение полета в Англию. Немедленно были конфискованы и пущены под нож книги и официальные издания партии, в которых имелись изображения Гесса. Даже школьные учебники, в которых был упомянут заместитель фюрера, были собраны и уничтожены.
Маниакальная ненависть Бормана к Гессу зашла так далеко, что он немедленно переменил имя своего сына, крестным отцом которого был Гесс и который поэтому был назван Рудольфом. Он избрал другого крестного.
Борман был тираном и в собственной семье. Хотя это и мелочь в сравнении с большими событиями того времени, мне хотелось бы привести один пример из личной жизни Бормана, свидетельствующий о его характере.
Приблизительно в мае 1944 г. женился группенфюрер Фегелейн. Свадьба была отпразднована в доме Бормана в Оберзальцберге. Около 2 часов ночи Борман внезапно задумал надеть смокинг. Он попросил принести рубашку для смокинга, которую он недавно надевал. Его жена ответила, что эта рубашка в стирке. Борман пришел в бешенство и заорал, что жене следовало бы знать, что он надевает к смокингу только эту рубашку и никакую другую. В качестве наказания его жена должна была вместе с детьми тут же ночью покинуть Оберзальцберг и отправиться в Мюнхен. Он заявил, что возвратиться назад она сможет только после его разрешения. Лишь через пять недель Борман счел, что жена достаточно наказана, и вернул ее в дом на горе.