. Великий Ану услышал слугу огня, и теперь замысел Шарр-Ама получил поддержку свыше.
* * *
В самом дальнем селении Маргуша в эту ночь тоже не спали. Провидица Цураам долго провожала вечернюю зарю, не сводя с неба тревожного взгляда. А когда звезды побежали, как овцы, и Син украсил свою голову сияющим кольцом, сразу поняла – быть буре!
– Не ходил бы ты никуда, Ану своих демонов выпустил, а надолго ли, нам то неведомо, – остерегла жрица мужа.
Персаух взвинтился от ее слов. Он и сам колебался – идти или нет, а тут еще жена трещит, как заросли тростника, пугает.
– Как не ходить?! Что Шарр-Ам подумает? А? Что я его не признаю, что богов наших не почитаю! Все вожди пойдут, а я за своими стенами прятаться буду? От кого только – от демонов или от людей?
Цураам, как обычно, покачала головой.
– Говорила тебе, еще тогда, иди к царю, скажи, что заговор готовят, не трясся бы сейчас, как овца перед закланием.
– Эх…
Персаух не нашелся, что ответить. Махнул рукой, буравя гневным взглядом согбенную фигурку жены, и ушел к загону с верблюдами. Там готовили к походу его любимого белого верблюда – символ племени, гордость вождя! Выше всех в стаде, он безразлично пожевывал свою жвачку, наблюдая за жизнью вокруг, как мудрец. Хоть стадо и невелико было, а все же не один он: люди поймали в пустыне трех верблюдиц, и теперь от всех ожидали потомства.
Персаух подошел к своему красавцу. Тот, заметив хозяина, опустил к нему косматую голову и уставился прямо в лицо. Персаух улыбнулся. Вот ведь животное, а как умеет выразить свое внимание!
– Что, тебе все нипочем, жуешь и жуешь, а? – сказал ласково.
Верблюд фыркнул, выпрямил шею, заглядывая за спину вождя.
– Что там, а? – Персаух оглянулся.
По широкому двору, освещенные отблесками огня из печей, еще ходили люди, слышался монотонный говор, изредка звучал смех или громкий окрик. Жители города заканчивали день за трапезой, устраивались в своих домах и хижинах на ночлег, чтобы, отдохнув от трудов, с новым днем продолжить работу, от которой зависела их жизнь, их благосостояние.
– Любопытен ты, все подмечаешь!
Не заметив ничего особенного, Персаух похлопал верблюда по шее, позвал слугу, расспросил, все ли готово в дорогу, и вернулся в свой дом. Цураам встретила его молча. Поужинав, Персаух ощутил покой. Он решил, что пойдет в город Шарр-Ама, понесет дары, поведет овец для жертвы богам. Если что и случится там, то он будет знать, а не сидеть тут и не гадать по звездам.
– Я пойду, дорога дальняя, чтобы к утру поспеть, уже выходить надо, – твердо сказал он, искоса поглядывая на жену. Та согласно кивнула. Знала, что не переубедить. – За стенами города никакая буря не страшна! – с вызовом добавил Персаух. – Цураам понимающе поджала губы, опять кивнула, но спросила: