Все ее существо затопила теплая волна:
– Это предложение?
Он ответил не раздумывая:
– Да.
– Тогда, – не спеша ответила Бет, – я его с радостью принимаю.
Нат вышел из трейлера на площадь и уставился на огромное несчастное здание. Пока Патти не заговорила, он не замечал, что она идет за ним.
– Что за люди, – заметила Патти.
Нат взглянул, на густую толпу за барьерами.
– Таймс-сквер под Рождество, – сказал он. Голос его дрожал от гнева. – Проклятые гиены. Мы могли бы публично поджаривать людей на вертеле и загребать миллионы на продаже билетов.
Патти молчала.
– Мы все виновны, – продолжал Нат. – Это главное. Я рад, что Берт не узнал об этом.
– Спасибо. – И через минуту: – Но не забудьте, что в этом не только ваша вина. И моего отца тоже. В этом виновны все, не только вы. Понимаете?
Нату удалось улыбнуться:
– Вы умеете внушить оптимизм.
«В отличие от Зиб, которая, как сегодня модно, предпочитала все видеть в черном свете. Еще одна характерная черта людей большого города, которая ему не нравится: твердое убеждение, что все не такое, как кажется. Человек никогда не бывает «за», только «против», и постоянная поза «меня никому не одурачить», которая, как изгородь из колючей проволоки, должна компенсировать внутреннюю неуверенность. И все для того, чтобы казалось, что человек принадлежит к интеллектуальной элите; элите – возможно, но интеллектуальной – тут уж позвольте... »
– Что станет с теми людьми, Нат? – В голосе Патти чувствовалось напряжение. – Неужели они...
Наверх прокладывают шланги, – ответил Нат, – с этажа на этаж. Каждый шаг дается с боем. Нужно одолеть сто двадцать пять этажей...
– Но я так и не понимаю, что там горит?
– Все. Некоторые помещения уже сданы. Мебель, ковры, внутренние двери, бумага – все это вспыхивает первым. От этого температура поднимается и достигает точки, когда горят краски, плитка и растекается обшивка, и от этого температура, возрастает еще больше, пока не загораются такие вещества, о которых человек никогда и не думал, что они горючи.
Нат вздохнул:
– Я не специалист по части пожаров, но все выглядит примерно так.
– Что, если бы все это произошло, когда Башня уже была бы в эксплуатации? – продолжала Патти, – ведь там были бы тысячи людей. – И добавила: – Хотя дело не в количестве, да? Будь там только один человек, все равно это была бы трагедия.
«Посреди собственной беды, посреди горя от смерти отца, – сказал себе Нат, – она еще может думать о других. Но, возможно, это именно потому, что у нее умер отец, что несчастье сближает людей».
– Что вы будете делать, Нат?