Он уже видел в окнах лица, которые смотрели на вертолет, как на чудо.
Пилот взглянул на Кронски. В глазах его был вопрос.
– Ближе, – заорал Кронски, – ближе, черт побери!
Он молил Бога, чтобы ему удался первый же выстрел и он мог бы вернуться на твердую землю или хотя бы на твердую крышу Торгового центра.
Пилот кивнул, шевельнул ручку управления, как будто она была такой хрупкой, что могла сломаться у него в руке.
Башня поплыла в их сторону. Лица внутри стали отчетливей. Качка и вибрация усилились.
– Ближе нельзя, – крикнул пилот. – Стреляй отсюда.
Люди внутри зашевелились, отбежали в сторону. Какой-то огромный детина – это был шеф пожарной охраны – подгонял их, размахивая руками.
Кронски установил пушку и попытался прицелиться. В прицеле мелькали то сверкающий шпиль башни, то ряды нетронутых окон ниже банкетного зала. «Да, ну и в дерьмо же он влип! »
Он напряг голос и заорал изо всех сил:
– Какого хрена, ты что, не можешь не дергаться?
Из зала было видно напряженное лицо Кронски. Наконец пушка выстрелила. В жутком реве моторов выстрел не был слышен, но тонкую стрелу гарпуна все увидели сразу. Он влетел в окно, ударился о противоположную стену и, сверкая, отлетел на пол.
Шеф пожарной охраны и несколько официантов бросились и крепко ухватили гарпун и линь.
Вертолет закачался и начал удаляться, на ходу распуская линь.
Кто-то завизжал. Пример оказался заразительным.
Постовой Шэннон с четырьмя швами под свежей повязкой на лице уже снова стоял с Барнсом у барьеров.
– Мне доводилось читать про такое, – сказал Шэннон, но мог бы ты поверить, что однажды увидишь это собственными глазами?
Он обвел широким жестом площадь, паутину шлангов, мечущихся пожарных, дым, валивший из разбитых окон на фасаде здания, столб дыма у вершины Башни и высоко в небе вертолет, казавшийся рядом с гигантским зданием невероятно крохотным.
– Ах ты, ирландская гиена, – сказал Барнс, но в его голосе не было злобы.
– Да, недурной костерок, – сказал Шэннон, – в самом деле. – Он помолчал. – Ну да, Фрэнк, я знаю, что это звучит кровожадно, но это факт. Почему всегда сбегается столько людей? Потому что этот огромный костер возбуждает, потому что тут попахивает адским пламенем.
– А ты что ощущаешь на месте тяжелой аварии? – спросил Барнс. – Когда вокруг валяются трупы? И всюду лужи крови?
– Ну нет, это совсем иное. То всегда происходит из-за людского безумия. Но здесь – здесь нечто великолепное. Ты только посмотри! Пламя достает уже до половины этого чудовищного домины! Видишь?
– Вижу, – ответил Барнс, и, немного помолчав, добавил: – Единственное, что приходит мне в голову, это «Готтердаммерунг».