За полукруглым пультом, вглядываясь в мигающие индикаторы, дрожащие стрелки и ряды цифр на шкалах приборов, сидел человек и следил за здоровьем гигантского сооружения.
На шестьдесят пятом этаже северо-восточной стороны увеличился расход охлажденного воздуха – возможно, где-то возникло отверстие, пропускающее жару снаружи. Завтра нужно проверить, а пока необходимо увеличить приток очищенного и охлажденного воздуха по северо-восточной магистрали.
На сто двадцать пятом этаже, в банкетном зале, ожидается наплыв гостей, каждый из которых, придя на прием, принесет свою дозу тепла, поэтому зал уже охлажден на два градуса ниже нормы.
Энергопотребление по линии от «Кон Эдиссон» остается постоянным. Оно будет уменьшаться или возрастать по мере подключения и отключения автоматических систем.
Выходное напряжение понижающих трансформаторов в пределах нормы.
Местный лифт номер тридцать пять между сорок четвертым и пятьдесят четвертым этажами неисправен и требует ремонта: судя по пульту, он не движется.
В подвалах работает автоматика, тихо гудят моторы, терпеливо ждут своей очереди трансформаторы.
Все оборудование работает нормально. Неисправностей нет. Человек во вращающемся кресле за огромным пультом мог отдохнуть и даже слегка вздремнуть.
Его звали Генри Барбер. Он жил с женой Хелен, тремя детьми – десятилетней Анной, семилетним Джоди и трехлетним Питом – и с пятидесятичетырехлетней тещей в квартале Вашингтон-Хайтис. Барбер имел диплом инженера электрика, полученный в Колумбийском университете. Его коньком были шахматы, профессиональный футбол и старые фильмы, которые показывали в Музее современного искусства. Было ему тридцать шесть лет.
Старше он так никогда и не стал.
Он так и не узнал, что явилось причиной его гибели: удар восемнадцатидюймового ломика размозжил ему череп, так что он был убит на месте и избежал ужаса всего происшедшего позднее.
Джон Коннорс немного постоял, разглядывая мигающие лампочки на пульте, потом вышел из комнаты и сбежал по лестнице в подвал, где проходили высоковольтные кабели. Там, за закрытыми дверьми, в безопасном укрытии, где никто не мог ему помешать, он спокойно ждал, время от времени поглядывая на часы.
У него в голове все еще вертелся вопрос, который он задавал себе и раньше, но на который теперь он знал убедительный ответ. Он с наслаждением повторял его снова и снова, изучая толстые электрические кабели и гудящие трансформаторы: «Надо, бить прямо в ворота».
– Всего один удар, – прошептал он, – но такой удар, что и сетка навылет.
Оркестр на площади играл «Звездно-полосатый флаг», и плакаты демонстрантов раскачивались в его ритме.