— Тогда покажи, — это Яробор Живко едва шепнул и взволнованно уставился в лицо демоницы.
— Вы только господин не тревожьтесь, чтобы не пришли видения, — еще нежнее пропела рани, и враз обхватила всеми четырьмя руками мальчика за плечи и голову да уставилась в ее лицо своими черными глазами. — Позвольте мне передать вам, господин, что я видела. Позвольте мне передать вам увиденное, мой дражайший мальчик.
Яробор Живко не отозвался, и как это почасту бывало, за него ответил Крушец. Он нежданно вельми четко сказал так, что слова те гулким согласием прошелестели в голове парня. И незамедлительно в очах Кали-Даруги, завертелись, многажды свершая круговерть золотые нити, вмале подавляя всякую черноту и окрашивая в ярко желтый цвет всю поверхность склеры. Миг погодя в голубой склере третьего глаза демоницы лучисто блеснула золотая полоса, и мальчик всматриваясь в нее, внезапно увидел, как резко по той поверхности пролегла трещинка, стремительно разомкнувшаяся на две створки, и он оказалась в межгорной долине, замкнутой со всех сторон грядами гор. Соляная морока кружила приметным туманом над поверхностью озера, колыхая не только воду в нем, но и высокие травы подле брега. Айсулу обряженная по легкому, в долгий без рукавов сарафан и с распущенными волосами, неотрывно смотрела на удлиненно-прямоугольный валун, увенчанный сверху округлой головой, коя также как и у влекосилов имела зримый хохол, выпуклые формы лица: лба, носа, губ и усы. Ниже под лицом пролегала вырезанная рука, удерживающая на стане рукоять меча, а подле самой земли живописались широкой полосой рунические письмена. Айсулу опустившись на корточки, пред камнем трепетно провела по тем письменам пальцами и слышимо вздохнула, а после горько заплакала. Здоровущие слезы, переполнив ее водянисто-голубые очи, на малость, кажется, поглотив и саму радужку, выплеснувшись, заструились по щекам вниз.
Яроборка резко дернулся, и, выскочив из удерживающих его рук рани, плашмя, точно подрубленный, упал на спину на ковер, немедля сомкнув глаза.
— Господин, — обеспокоенно молвила Кали-Даруга, и, приподняв юношу с ковра, оплела его всего своими руками, крепко прижав к груди, таким образом, чтобы макушка головы приткнулась к ее подбородку. — Вам нехорошо? — вопросила она заботливым тоном, а засим принялась нежно его покачивать вправо…влево… тем самым снимая напряжение… успокаивая… умиротворяя их обоих… ее мальчиков Крушеца и Яробор Живко.
Впрочем, Кали-Даруга, все рассчитала верно, и увиденный образ Айсулу сыграл значимую роль в перевороте желаний мальчика. И теперь он стал все меньше и меньше говорить о смерти и страхе разлуки с Першим. Скорее всего Крушец окончательно отпустил желания Яробора Живко, очевидно, пожалев и саму плоть, и людей, что зависели от нее. Предоставив возможность мальчику, самому определится с выбором своего места в этой жизни.