Ты сквозь облака пролетал слегка.
Нет, ты не хотел умереть.
Я знаю, Евгений, ты хотел без сомнений землю насквозь пролететь!
(Валерий запомнил эти строки и передал Анастасии, а Анастасия потом Алексине, а Алексина мне, вот откуда я знаю их.)
— Ты понимаешь, — продолжал капитан, — настоящие стихи — на крови, на любви и смерти. (На крови не обязательно, на всякий случай заметил не хмелеющий от особенности ситуации Валерий). — Нужны сильные эмоции, — говорил капитан, — а жизнь наша при всей романтике летчицкой профессии, довольно однообразна. Это странно, но это так. А теперь у меня внутри струна дрожит, у меня вдохновение к горлу подступает, стихи стихами, а я ют к поэме давно уже подбираюсь. Возьми любого большого поэта, у него то стихи, стихи, а потом обязательно поэма. Как этап! Я хотел написать поэму о любви и ревности. Но я выдумывать не умею! Теперь же — напишу! И любовь есть, и ревность зажглась такая, что убить вас обоих готов. Горит все во мне, понимаешь? — Понимаю, — сказал Валерий — и сделал вид, что у него к горлу тоже подступило, но не вдохновение, а нечто более прозаическое, он попросился в туалет, а сам — шасть в дверь — и был таков. Капитан, впрочем, этого не заметил, он грезил уже будущей поэмой, потом спел в память друга Евгения песню «Обнимая небо крепкими руками» — и заснут, счастливый…
В общем, пригласила Анастасия Валерия и сказала ему:
— Валерий, ты мне не нравишься, как человек, но как в мужчине я нахожу в тебе объективные достоинства. Мне хочется завести любовника и я остановила свой выбор на тебе. Надеюсь, ты сумеешь не обмануть мои ожидания.
Ошарашенный Валерий постарался. Но ожидания обманул, Анастасия никаких перемен в себе после этого не обнаружила и впредь решила с Валерием больше не встречаться. А он вдруг влюбился в нее. Она была холодна, с досады он повел себя не по-джентльменски и стал говорить про Анастасию лишнее. Поползли слухи. Родители не выдержали и напрямик спросили Анастасию. Она, будучи спокойно честной, могла запросто солгать, зная, что ее честности это не убавит — ведь в сущности ничего не произошло! Ибо то, что было, равнялось для нее физическому контакту на уровне рукопожатия. Однако, лгать она не стала, потому что ей интересно было посмотреть на реакцию родителей, обнаруживших, что дочь их не такая, какой они себе ее представляют. Реакция была ужасной — истерика матери, скрежещущие скулы отца и глаза в сторону, не в силах смотреть на дочь. Анастасии это доставило толику волнений, и она подумала, что именно такие серьезные переживания лишают личность инфантильности и пробуждают в ней настоящие взрослые чувства. Поэтому после Валерия у нее был друг его Петр, тоже студент, но без кавычек, настоящий, потом одноклассник Вовочка, с которым она почувствовала приятную опытность, глядя на дрожь его и бледность, потом был опять по какой-то прихоти Валерий, а потом даже тот самый капитан, который читал Валерию стихи. На этот раз, видимо, он собирался писать новую поэму о любви, но дело обернулось серьезно. Вместо поэмы он стал предлагать Анастасии бросить все и уехать, куда глаза глядят. Анастасия испугалась его накала и категорично запретила ему показываться ей на глаза. Капитан стрелялся. Выжил. Его комиссовали. Стихи он писать бросил.