— Перестань, — успокаивала ее Нинон. Но, видимо, оценив тяжелое душевное состояние подруги, предложила. — Бери такси и дуй ко мне.
— Лучше ты ко мне, — истерично сопротивлялась Элеонора. — У тебя же машина.
— Она в это время не заводится, — отрубила Нинон и, подумав, добавила: — Вдруг он снова придет? Мне с твоим Василием встречаться неохота. От него и при жизни мало радости испытывала.
Элеонора затрепетала: «Неужели вернется?»
— Езжай ко мне. У меня, кроме собаки, ни одной живой души. Даже тараканы по ночам не шастают.
Утром того же дня Нинон, собираясь ехать к понтифику Артемию на сеанс омоложения, уговорила Элеонору поехать с ней.
Элеонора не любила Артема Володина. Во-первых, не верила ему. Во-вторых, он обещал вылечить Ласкарата и не вылечил. В-третьих, заявил, что Василий — нечистая сила и не поддается человеческому воздействию. Но теперь, когда Ласкарат сам пришел через окно, Элеонора боится, что Володин был прав.
Так, к удивлению Артемия, дамы появились вдвоем. Пока Нинон совершала акт омоложения с подмененным донором, Элеонора сидела в глубоком кресле и пила третью чашку кофе, заботливо принесенную Фриной. Вообще-то блондинку звали Галей. Володин подобрал ей имя древнегреческой проститутки. У Элеоноры не было сил насмехаться над причудами старого античного козла Артемия. Наконец, в накинутой на плечи шубе, без грамма косметики на лице появилась возбужденная Нинон и передала, что понтифик ожидает Элеонору для беседы. Возникшая за ней Фрина предложила проводить к нему…
В то же самое время Макс, распростившись с Глотовым, прогуливается по Обыденскому переулку от магазина «Овощи» до церкви, в надежде увидеть лицо женщины, прошедшей такой невероятный курс омоложения. В его голове царит педантичная ясность. Он четко помнит каждую деталь своего посещения странной квартиры. Единственное, чего он не в состоянии сделать, — это представить себе, как он оказался на улице после заветного сеанса. Словно вытерто из памяти. Но, судя по вечно улыбающемуся Глотову, ничего сверхъестественного не произошло. И мысль убить Веру осталась с Максом. От нее не излечит никакой экстрасенс. Макс продолжает прохаживаться, задерживаясь у церкви Николая-угодника. Говорят, в ней Солженицын крестил своих детей. Может, и не в ней. Максу важно увидеть лицо той женщины.
Артемий стоит у фонтана и подставляет руки под струю воды. Он не оборачивается на появление Элеоноры. Она же, как гимназистка, смущенно задерживается у дверей.
— До сих пор уверена, что твое лицо не нуждается в омоложении? — вяло спрашивает Артемий, демонстративно оставаясь спиной к пришедшей даме.