– Поясни! – глаза Руука сузились еще больше.
– Как вы знаете, Святейший, его отец был Мастером, что уникально, поскольку никогда ранее сила, дарованная Стихиями, не переходила по наследству.
– И именно поэтому Амонис нам интересен, – нетерпеливо вставил Руук, – переходи к сути.
– Конечно, о Святейший. Амонис, несмотря на поддерживающую его сущность Мастера, выглядит в несколько раз моложе, чем должен. И мы подозреваем, дело в том, что у него и его брата с сестрой разные матери, – Учитель Алексио перевел дух.
– Продолжай.
– Мы следили за Амонисом на Альте. Сила, исходящая от него, напоминает Мастера, но лишь на первый взгляд. В нем есть что-то, что заставляет желать ему подчиниться. То, что внутри него, превосходит по мощи обычную силу Мастера, но он эту силу сдерживает. Правда, мы не знаем, неосознанно или намеренно.
– И каков вывод? Кто он, по-твоему?
– Кто он, я не знаю, но его отец Мастер, а мать не человек.
– Может быть, тогда он… – глаза Руука расширились, и он тихо произнес, – ТУРАЛ?
– Не знаю, о Святейший, но все Хранители его страшно боятся, а моя спина так и стремится согнуться перед ним в поклоне.
– Продолжайте следить за ним, докладывайте о каждом шаге, поскольку, если он ТУРАЛ, нам в одной Галактике не место. А вы еще и настоящего Избранного убили! – не забыл припомнить и без того поникшему старику Учитель Серенида.
– Простите, о Святейший, больше мы не допустим ни одной ошибки.
– Конечно, не допустите. Поскольку первый же проступок оборвет ваши жизни.
Едва Руук договорил, как объект, висевший над его головой, мерцая и видоизменяясь, пошел на снижение.
Не успели Хранители опомниться, как Священные жрецы исчезли, а через секунду растворился в воздухе и сам объект.
С тяжелым сердцем, переглянувшись, сгорбленные больше бременем, чем возрастом, фигуры разбрелись по своим куполообразным кораблям.
* * *
Имперский боевой крейсер в сопровождении пяти эскадрилий истребителей направлялся к Альте. На его борту, в тюремной каюте, окруженный двадцатью вооруженными бластерами гвардейцами, находился Николас. Энергетические, плотно облегавшие кисти, наручники сковывали его безвольно повисшие руки.
Младший принц полным отчаяния взглядом взирал на бездушные тонированные шлемы воинов. Он толком не знал, в чем его обвиняют, но, памятуя слова своего закованного в металл спасителя, в реальности которого по-прежнему сомневался, догадывался, что ничего хорошего его не ожидает.
Задумавшись, Николас уронил голову на грудь, и это его, казалось бы, невинное движение заставило всех гвардейцев мгновенно вскочить со своих мест и, переведя бластеры в боевой режим, активировать наручники, обжегшие кожу принца до волдырей.