Клим Пантелеевич не стал останавливать извозчика, а решил пройтись пешком. Он заметил, что ему навстречу попадались в основном озаренные легкой улыбкой лица. И настроение от этого, как от ясной погоды, улучшилось, несмотря на невеселые мысли о загадочной смерти баронессы. «Лишний раз убеждаюсь в том, что малороссы более открытые и улыбчивые люди, чем жители Петербурга или даже Москвы (Ардашев никак не мог привыкнуть к новому названию столицы и потому про себя величал ее на старый манер)».
Статский советник вспомнил описание украинцев в путеводителе, где говорилось, что «малоросс нрава доброго. Он сильно привязан к своей прекрасной родине, любит свою благодатную землю и стоит на высоком нравственном уровне. У малороссов мало встречается пороков. Честность их напоминает патриархальные времена, а кражи случаются весьма редко. И на малороссийском языке нет даже слова вор, которое заменяют словом «злодiй»… Народ этот одарен умом проницательным, тонким, часто глубоким и способным к продолжительному и упорному труду… При встрече с незнакомым человеком малоросс не засыплет его словами, не поторопится выставить напоказ весь свой умственный запас, а будет вести себя сдержанно. Но иногда два-три метких слова докажут его меткий юмор или блестящее остроумие». Клим Пантелеевич тепло улыбнулся, припоминая, как мастерски, с добротой показал украинцев Николай Васильевич Гоголь в «Вечерах на хуторе близ Диканьки».
До публичной библиотеки Ардашев дошел довольно быстро. Но в читальном зале его ждало разочарование: «Берлинер Фолксцайтунг» за декабрь прошлого года там не оказалось. Не нашлось этой газеты и в букинистическом отделе «Книжного и музыкального магазина» Идзиковского, что на Крещатике, 29, хотя реклама на щите гласила, что «всегда в продаже 110 названий русских, польских и иностранных газет и журналов, в том числе и за прошлые годы».
Не желая больше тратить время на бесплодные поиски, Клим Пантелеевич отправился на почту, благо она находилась рядом. Высокое и массивное здание выделялось за домами господ Фабрициуса и Эйсмана. Почта помещалась здесь с 1849 года и тогда была двухэтажной. Но в 1912 году начали перестройку, и теперь она представляла собой значительное по размерам сооружение, в котором кроме почты и «телефона» были еще центральный телеграф и управление почтово-телеграфного округа. Телефонная станция занимала центральную часть, а чуть поодаль принимали и выдавали простую и заказную корреспонденцию; в правой же части залы оформляли денежные письма, переводы и посылки. Войдя внутрь, Ардашев чуть было не столкнулся с управляющим.