Вне аудиторий Синявский раскрылся перед своими студентами совершенно неожиданными гранями, поражая их парадоксальностью суждений. Особенно когда речь заходила о Пушкине. Может быть, молодой преподаватель обкатывал на них «устную версию» своей, еще не написанной, главной книги «Прогулки с Пушкиным»? Он говорил:
— Ребята, мне обидно за Пушкина. В массовом сознании он — памятник на одноименной площади. А в моем представлении Александр Сергеевич — личность очень светлая и внутренне радостная. Пушкин в широком смысле — это смеющийся гений. На фоне достаточно трагичных фигур русской литературы — унылой и скорбной… Да-да, — Андрей Донатович подчеркивал, чуя зреющий ропот, — унылой и скорбной, Но даже само имя «Пушкин» заставляет улыбнуться. А у нас читают из Пушкина лишь «Клеветникам России» и превращают его в сурового и строгого ментора. Делать из него «охранителя» — простите, противоречит самой природе Поэта… Ведь настоящий литератор — нарушитель. Писатель обязан переступать запретную черту. И не поучать, а сострадать…
Близкие к Высоцкому люди говорили, что «Володина культура и то, что под конец можно назвать его эрудицией, — это заслуга Синявского. Ни от одного человека Володя не воспринял так много, и никому он так не доверял…
* * *
Преподаватели специальных дисциплин в Школе-студии были особой кастой. Среди них выделялась Елизавета Григорьевна Волконская-Никулина. Кто же еще мог преподавать «манеры», как не настоящая графиня, представитель древнего рода? Статная, породистая дама — в старинных украшениях, руки в перстнях. Ее сравнивали с Идой Рубинштейн с известного портрета Серова, чуть постаревшую и поседевшую. Коротко стриженная, нос горбинкой, длинные пальцы, папиросы «Беломор». Остроумная, элегантная. «Мальчишки млели. Мы восхищались», — не скрывала Тая Додина.
Она замечательно с ними общалась, в стиле доброжелательной иронии. Как войти в комнату, как подойти к женщине, как отодвинуть стул, сесть за стол. Учила мелочам, но очень важным мелочам, почти утраченным. На первом же занятии Волконская предупредила:
«Сколько ни пытайтесь, дворян из вас не получится… Дело не в том, как вы будете ходить, садиться, вставать, а во внутренней культуре». Присмотревшись, посоветовала Высоцкому: «Володя, не пытайтесь делать из себя графа, постарайтесь стать Высоцким, может быть, тогда у вас и появится благородство».
А вот преподаватель вокала, профессор Сарычева, изначально на Высоцкого рукой махнула, не находя в нем никакой «голосовой перспективы». Укрепляя ее уверенность, он предпочитал появляться на ее «парах» с закутанным горлом.