Отец Нины — Максим Иванович Серегин — был родом из села Огарева Тульской губернии, приехал в стольный град в 14 лет, подносил чемоданы господам купцам у гостиниц, а с годами поднялся до ливрейного швейцара. Служил в разных гостиницах: в «Марселе» на углу Петровки и Столешникова переулка, затем в «Новомосковской», в «Фантазии» на Земляном валу. Где-то на московских улочках встретил он симпатичную девчушку Дуню Синотову, приехавшую в гости к старшей сестре из деревушки Утица, что у славного Бородинского поля.
Шумная, необъятная и тесная Москва уверенно подтолкнула друг к другу двух робких провинциалов в поисках хоть какой-то более-менее надежной опоры в круговерти городской жизни. Родилось у них 12 детей, но выжило лишь пятеро.
Нина появилась на свет в 1912 году. После смерти родителей занималась воспитанием младшего брата. Окончив комбинат иностранных языков, работала референтом-переводчиком с немецкого в иностранном отделе ВЦСПС, гидом в «Интуристе».
Судя по воспоминаниям близких, Володино детство, обутое и одетое, обогретое любовью, заботой и лаской родных и соседей, канонически выглядит вполне благополучным, безоблачным и благостным.
«К полутора годам отросли светлые волосы, они были густые и закручивались на концах в локоны. Синие в младенчестве, а позднее — серо-зеленые глаза смотрели внимательно…», — рассказывала мама.
«Я увидела сидящего на деревянном коне-качалке мальчика. Челка, ниспадающие к плечам крупные локоны. Поразили глаза: широко распахнутые, лучистые. И очень пытливые…» — вспоминала тетушка.
Ни дать ни взять — вылитый юный ангелочек Володюшка Ульянов, лучезарно улыбающийся нам с октябрятского значка. А ведь за подобные сусальные образа «здоровый трехлетка» мог бы и по сусалам…
Их — всех, с кем вел я доброе соседство, —
Свидетелями выведут на суд.
Обычное мое босое детство
Обуют и в скрижали занесут, —
предчувствовал поэт Высоцкий, как станут вспоминать о нем мемуаристы.
«Раннее детство протекало довольно спокойно, — рассказывала Нина Максимовна. — Весной мы выезжали за город, на дачу или в деревню. Остальное время жили в своей квартире… В доме была коридорная система…
Коридоры широкие, светлые, большая кухня с газовыми плитами, где готовились обеды, общались друг с другом хозяйки, производились стирки, а в коридоре играли дети. Народ в нашем доме был в основном хороший, отзывчивый, почти в каждой семье было несколько детей. Мы тесно общались семьями, устраивали совместные обеды и чаепития, в трудные минуты не оставляли человека без внимания, случалось, и ночами дежурили по очереди у постели больного.