– Хм…, – хмыкнул Михаил. – Ты по телефону такая белая и пушистая, и голос практически обворожительный. Продолжительные и бурные аплодисменты, переходящие в овации. Чувство глубокого удовлетворения!
– Я все время недотягиваю! Почти принцесса, практически обворожительный…
– Это профессиональное, не обращай внимание. Доктора говорят «практически здоров». Автоматизаторы говорят «отклонение параметров в пределах допустимого». Мое чудище. Обло, озорно и лаяй.
– Чего?
– «Чудище» – это такой был эпиграф к «Путешествию из Петербурга в Москву». Я уточнил в справочнике, полностью эпиграф выглядел так:
«Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй». Будучи сражен твоим изяществом и красотой, я выбросил «огромно» и «стозевно». Как объяснил все тот же справочник, «лаяй» – церковнославянское действительное причастие настоящего времени; то есть лает, значит, чудище брешет. А ветер, соответственно, носит…
– Понятно. Не знала.
– Напоминаю, что мы все-таки идем на блюзовый вечер. Я не порвал билеты после твоего отказа. Во-первых, вещь, денег стоит. Во-вторых, мне ведь тоже приятно тебя прогулять. Посидеть рядышком в сумраке теплого зала. Подставить коленку под алчущую руку…
– Так ты хочешь, чтобы я «возалкнула» или не хочешь?
– ВозАлкнуть: разве запретишь?
Бороться с этим бесполезно.
Возглавить нужно, и направить
в ту степь, где радость нами правит,
и будет хорошо – железно!
А после нас – хоть гладь, хоть тишь. – Сымпровизировал Михаил.
– Мой друг Гораций, ты пи**ишь! – Досочинила я.
– Ты меня нарочно эпатируешь, противная. А у меня с тобой сегодня блюзовое свидание…
Дверь заваленного снегом клуба выхлопывала клубы света и пара. Внутри было узко, сумрачно и громко. Похожий бородой и животом на Деда Мороза барабанщик плотно набивал мешок зала сигаретным дымом и запахом любителей блюза. Это были пары. Мужчины и женщины. Пульсирующая музыка соединяла и разъединяла их силуэты. Барабанщик бил по сердцам, загоняя в синие блюзовые глубины.
– Никчемный барабанщик! – Сказал мне на ухо Михаил громким шепотом.
– Почему?
– В барабанщике важнее всего умение держать ритм. Этот же ломает ритм, пытаясь добавлять «свое» – синкопы, раффы, переходит на триоли, а потом возвращается к четвертям, сохраняя лишь общую пульсацию. Лучше бы четверти отбивал. Барабанщик в первую очередь – опора всей группы. Он не должен качаться и прыгать туда-сюда. У него должно быть чувство ритма и умение слушать всю группу, а дальше уже голова и техника. А у этого сплошные брейки не в тему и ритмы, не ложащиеся в концепцию. А мысли нет! Барабанщик как скульптор должен уметь отсекать все лишние звуки. Пусть это будет пять ударов в минуту, но эти удары должны быть именно в том месте, где они должны быть. Технику пусть на соло показывает! Мне очень нравится фраза: техника нужна для того чтобы ее не замечать!