И когда я закончил школу и отправился во взрослую жизнь, наша дружба продолжилась – не только в письмах. Бывая на родине, я обязательно привозил из Москвы книги по его заказу – в основном военно-исторические: мемуары полководцев, воспоминания солдат и офицеров – участников боевых действий… Часами беседовали мы с ним про войну. Он знал не только даты и точки большинства сражений, не только исход, но критиковал стратегические решения и тактические маневры, разбирал штабные интриги, со знанием дела сопоставлял человеческие и технические ресурсы гитлеровской Германии и сталинской России… Он знал войну изнутри. Меня это восхищало, но и пугало одновременно. Потому что он знал ее – со стороны врага. В книгах, в наших с ним беседах он искал ту грань, за которой начался перелом, и уже немцы на российской территории были обречены. Искал – и, казалось, не мог найти. «Все делалось правильно!» – в растерянности разводил руками этот странный старик.
Однажды я дорос до главной догадки. «Скажите, Федор Филиппович, – задал я лобовой вопрос, – почему вы так интересно вели у нас курс истории древнего мира, средних веков и даже современной – вплоть до начала войны? А про Великую Отечественную – никогда! Нам безвкусно пережевывал факты Семен Иваныч, закончивший некогда два курса историко-архивного, от безнадеги подавшийся в сельскую школу и принятый там в связи с острой нехваткой кадров. Основной его работой, если помните, было плотничать. Да он и любил ремесло гораздо больше педагогики!..»
Так, в начале 90-х, я с удивлением узнал, что мой самый любимый учитель – никоим образом не русский Федор Филиппович Зверев, а пленный немецкий офицер Теодор Фридрихович Зиверс. Бывший гауптштурмфюрер СС особо приближенный к руководителю внутреннего органа СС «Аненербе». Мало того, он был племянником руководителя «Аненербе» штурмбанфюрера СС Вольфрама Зиверса. Сначала я был ошеломлен. Потом задавал тысячи вопросов, на которые мой старый учитель не всегда успевал отвечать. Вот какую картину в тот день мне удалось восстановить по довольно-таки отрывочным рассказам Теодора Фридриховича Зиверса.
Начинался XX век. Казалось, цивилизованный мир обернут лицом к рациональной науке, однако из-под этой маски прорывалась все та же свойственная детству человечества вера в чудеса, вера в первородные силы. Оставшись наедине с капиталистическим наращиванием материального благополучия, человечество скучало по духовности и, как неразумная детвора, избирало самые уродливые ее формы. Поиск духовной традиции человечества уводил в ирреальную древность. Ее назвали «добиблейскими временами». Профессора медитировали над выбитыми на камне рунами, пытались уловить власть заклинаний бестелесных жрецов. Шли годы. Уже горел рейхстаг. Потом Гитлер пожимал руку президенту Гинденбургу, приведшему его к власти. Потом занимал кабинет рейхсканцлера. Это знают все, потому что происходило у всех на виду. Это – так называемая официальная история. Однако мало кто помнит сегодня, что в 1933 году в Мюнхене проходила историческая выставка, именуемая «Ahnenerbe» – дословно – «наследие предков». Среди экспонатов находились древнейшие рунические и проторунические письмена. Возраст некоторых из них специалисты оценивали в 12 тысяч лет. Их собирали в Палестине, пещерах Лабрадора, в Непале и на Тибете – по всему свету.