Да и какая теперь разница! Деда больше нет.
Ну, вот и окончена наша многолетняя дуэль, начавшаяся в тот далекий день, когда во время нашей первой встречи он брезгливо отвернулся от меня. Все-таки победителем осталась я. Но я не ощущаю триумфа. Внутри лишь пустота и горечь.
Я пока не знаю, что же на самом деле произошло, и кто виноват во всех преступлениях, но мне буравит мозг одна мысль: если бы мы, Виноградовы, относились друг к другу по-иному, судьба нашей семьи сложилась бы не так трагично. И Андрюшка сейчас был бы жив, и Дед, и Мария, и даже Ба. Господи, сколько смертей! Мы, Виноградовы, сами себя уничтожили!
Слезы всё сильнее струятся по лицу и, наконец, мой плач переходит в рыдания. С каждым всхлипом я словно прощаюсь с прошлым, очищаюсь, выдавливаю из себя какую-то скверну. Выплакавшись, я обессилено засыпаю, свернувшись, как в детстве, калачиком, прижав подушку к груди.
* * *
Когда я просыпаюсь, за окном уже начинает темнеть. Я открываю глаза и первое, что вижу, – это Антон, сидящий на постели у меня в ногах.
Заметив, что я разглядываю его, он встает, подходит к изголовью, присаживается рядом со мной на корточки, кладет правую руку на подушку чуть выше моей головы, широко улыбается и, склонив голову к правому плечу, беззлобно поддразнивает:
– Проснулась, соня!
Невольно залюбовавшись его обаятельной улыбкой, превращающей взрослого мужчину в озорного мальчишку, и лениво улыбнувшись в ответ, я тут же спохватываюсь:
– Который час?
– Начало десятого.
Я ахаю:
– Я же всё проспала!
– Ну и правильно сделала, – отвечает Городецкий. – Ничего интересного ты не пропустила. Все эти «гости» еще часа три по всему дому лазили, расспрашивали меня, Фросю, нашего «узника кладовой». Всю душу из нас вытрясли. Я еле уговорил их не трогать тебя – заявил, что ты только что перенесла тяжелую травму головы, и тебя запрещено волновать… В общем, в конце концов, перевернув весь дом и забрав тела, они уехали часа три назад.
Я в волнении хватаю Антона за руку:
– Помнишь, ты сказал, что знаешь, кто убийца…
– Да, – спокойно кивает он.
– Кто?! Все-таки Карен или нет?
– Тебе нужно перекусить – ты уже почти сутки не ела.
– Сперва скажи, кто преступник.
– В двух словах об этом не расскажешь.
– Давай в трех.
– Э-э-э, нет! Предлагаю обмен: я рассказываю – ты ешь. Идет?
Он жестом фокусника сдергивает салфетку с тарелки, стоящей на прикроватной тумбочке:
– Увы! Готовить я не умею. Могу предложить только бутерброды и минеральную воду, зато без цианидов.
– Нашел тему для шуток, – фыркаю я. – Ладно, давай сюда свои харчи.