Черепашьи веки старика были блаженно полуприкрыты, но, едва я появилась, он зыркнул из-под них на меня на удивление острым взглядом, а потом вовсе закрыл глаза и капризно произнес:
– Че-то продуло меня, Елена. Ты в столовой завтра окна так не распахивай. Не хватало еще на свой юбилей в соплях, как в шелках, расхаживать.
Ах ты, паразит, старый! Он тут мне еще зубы будет заговаривать пытаться!
Я повернулась к Лидочке и коротко приказала:
– Выйди.
Однако та высокомерно посмотрела на меня и процедила:
– Я вам не прислуга какая, чтобы меня отсылать. Я невеста Федора Семеновича. Теперь все, что касается его, касается и меня.
А Дед важно кивнул: да, мол, так и есть.
Я едва не обалдела от такой наглости. Ах, вон как! Придется напомнить, кто тут главный.
Разглядывая свои ногти, я скучающим тоном произнесла:
– Ну, Дед, раз ты хочешь, чтобы Лидочка была в курсе всех твоих дел, – слово «всех» я произнесла с многозначительным нажимом, – тогда, конечно, пусть она остается. Я как раз хотела поговорить о делах прошлых.
Слово «прошлых» я снова подчеркнула, и Дед, поняв намек и прошив меня злобным взглядом, недовольно рявкнул наглой молодухе:
– Пойди погуляй.
Лидочка оскорблено фыркнула и вылетела из комнаты, хлопнув на прощание дверью.
Прежде чем начать разговор, я подошла к двери и резко распахнула ее. Так и есть! Не ожидавшая этого медсестра, пытающаяся нас подслушать, обалдело воззрилась на меня и отскочила назад.
– А ну, брысь, – брезгливо бросила я.
Стоя в дверном проеме, я проводила нахалку глазами, пока не убедилась, что «невеста» с оскорбленным видом спускается на первый этаж. Опять, небось, на кухню направилась: Фрося жаловалась мне, что эта девица, не дожидаясь ужина, всю вторую половину дня так и крутилась возле холодильника и все таскала и таскала оттуда еду. В детстве, что ли, ее недокормили? Или ей нужна двойная порция, чтобы поддерживать пышность в своих телесах? Да что с нее взять? Плебейка есть плебейка. Никакого воспитания. Одна борзота.
Покрепче прикрыв дверь, я повернулась к Деду:
– А теперь объясни, почему ты аннулировал свое завещание.
– Какое завещание? – поднял брови Дед.
– То, которым ты назначил меня своей наследницей.
– А я его никогда и не составлял, – хитро глянул на меня старик.
– Что-о-о? – вскинулась я. – Ты же сам мне говорил…
– Ну говорил, что собирался… А потом передумал. Могу я передумать? Зачем тебе мое добро? У тебя муж небедный. А у Лидочки никого нет. Случись что со мной, как она жить будет?
Я скрипнула зубами: нашел, о чем беспокоиться – да эта девица нигде не пропадет!