— Сомневаюсь, чтобы Люлькин связался с такой компанией.
— Ты, Григорий Алексеич, слабо изучил Олега. При виде полной бутылки Олежек теряет рассудок до такой степени, что из него можно веревки вить… — Мужичок воровато огляделся и вновь прошептал: — Может, брокеры укокошили Люлькина, но об этом пока нельзя в открытую говорить?..
— Может, надвое ворожит, — уклонился от ответа Филиппенко.
— Что верно, то верно. В нынешней жизни заблудиться пара пустяков. Газеты плетут одно, люди горланят другое, а правительство тихой сапой выкомаривает третье. Кто прав, кто виноват, даже с бутылкой не разберешь.
Мужичок сокрушенно вздохнул и вроде бы с сожалением, что не узнал ничего сенсационного, попрощался. Глядя, как он усаживается в «запорожец», Голубев спросил начальника ГАИ:
— Кто такой?
— Бывший сосед мой, Евгений Павлович Бормотов. Неутомимый звонарь и вдохновенный сочинитель… — Филиппенко помолчал. — Однако в этот раз, похоже, говорил правду.
Осмотр «жигулей» продолжался больше часа. В салоне с перепачканными засохшей грязью резиновыми ковриками на полу валялись крупные крошки белого хлеба, водочная пробка с портретом бородатого Распутина, множество сигаретных окурков и обгорелых спичек. На заднем сиденье под грязным вафельным полотенцем с масляными пятнами лежал мутный граненый стакан. В багажнике, кроме запасного колеса, набора слесарных ключей, домкрата и ручного насоса, ничего не было. Двигатель машины был исправен, а топливный бак пустым.
Большую часть времени при осмотре пришлось уделить снятию на дактилопленку отпечатков пальцев с рулевого колеса, рычага переключения передач, с никелированных пепельниц, вмонтированных в задние двери, и с крышки багажника, на котором даже невооруженным глазом можно было разглядеть отчетливые следы широких ладоней. Ни признаков какой-либо борьбы, ни крови в салоне не обнаружили. Передняя левая дверь машины, по заключению начальника ГАИ, перекосилась от удара о загнивший пень или о трухлявое бревно. Видимо, при движении задним ходом водитель проморгал заросшее травой препятствие и распахнутой дверью «запахался» в него. Убедительным подтверждением этому служили плотно набившиеся в дверной паз древесные гнилушки и засохшие стебли травы.
Ситуация складывалась неопределенная: либо «брокеры» завладели «жигулями» нахрапом: скрутив захмелевшего Люлькина, либо угнали автомобиль «без шума и пыли», когда Люлькин отлучился по какой- то необходимости и спьяну оставил ключ в замке зажигания. Как бы там ни было, действия угонщиков являлись уголовно наказуемыми, а следовательно, их предстояло найти и задержать, чтобы усадить на скамью подсудимых. Такие происшествия для Голубева были не в диковинку. Приступая к розыску заурядных правонарушителей, Слава ни сном ни духом не ведал о том, какой кровавый наворот обрушится на тихий районный городок в самые ближайшие дни…