— Наркомвоен товарищ Троцкий особо нажимал при этом. И товарищам Макарову и Степанову пришлось... вывести члена РКП Данилова из состава Казачьего отдела. Такие вот дела. Троцкий — большая власть, с ним не поспоришь! Одним словом, заслали меня с Особой комиссией на Дон, подальше с глаз!.. Но я-то, братцы, сильно доволок за ту поездку, даже в равновесие пришел, когда мы с Мозольковым и Овсянкиным этих провокаторов из Морозовской к стенке поставили. Не зря ездил, дюжина грехов с души свалилась.
— Коммунисту обижаться на такие вещи нельзя, если тебя на другое место переводят, — как бы между делом вставил от себя Скалов.
— Это понятно, — сразу согласился Данилов. — Я и не обижался, поехал работать без всякого ропоту... Меж прочим, незадолго перед нашим выездом заявился в Москву как раз этот Овсянкин-Перегудов... Ну, у него стаж побольше моего, никак с четырнадцатого в партии, ранетый продработник из Донецкого округа. Хотел прямо к Ленину с этими делами! Мы его — к Михаилу Ивановичу, а тот сразу в корень: человек-то из рабочих, иваново-вознесенский, на Дону будет объективным до конца! «А не включить ли вас, товарищ Овсянкин, прямо в правительственную комиссию по борьбе с перегибами на местах?» — спрашивает. Тот, понятно, согласный, за тем и ехал. С Калининым распрощался да и поехал... Толковый оказался, упорный солдатище, по-большевистски умел с дураками говорить!
Посидели, покурили молча. Миронов вышел из темного угла и занял свое место за столом. Страсти понемногу угасали. Данилов продолжал рассказ тихо, как бы отступив чуть-чуть, не привлекая к себе особого .внимания. Но историю хотел довести до конца.
— В трибунале заседал, потом послали его в Воронеж, по нашему частному определению. Ну, насчет товарища Мосина, что эти директивы за своей подписью рассылал... Но жалко, пропал куда-то наш посланец. Слухи были, что схвачен будто повстанцами тогда же, под Миллерово... Пропал, видно, человек! Он ведь никому не смолчит, тертый калач... А жалко. Надо было бы добраться тогда и до Воронежа, познакомиться с этим Мосиным. Бланки-то, на каких он рассылал директиву, были из Гражданупра, почти что партийные!..
— То-то и беда, — желчно сказал комкор. И непривычно глубоко затянулся дымом папиросы. Курил он по-прежнему редко, но сейчас возникла такая потребность.
— Мосина я знаю, — сказал Ефремов. Этот молодой комиссар знал, что разговор следовало уводить куда-то в ином направлении, в спокойное русло. — С заскоками товарищ... Рядовой сотрудник Гражданупра, но — личный друг Сырцова, вроде помощника при нем. Пользуется славой неподкупного деятеля. Но личных указаний от него, конечно, поступать не могло, разве что подписывался иногда за отсутствующего Сергея...