Миронов стоял еще несколько мгновений в стременах, глядя на приближающиеся с трех сторон тачанки, вздохнул и приказал складывать оружие.
Казаки из его отряда спешивались, складывали винтовки и шашки в беспорядочную кучу. Тихо, безропотно, устало, как оплошавшие в бою пленники. Булаткин гневно посмотрел на Миронова, осуждая за прошлое, за необузданный порыв, и снял с плеча ремень портупеи. Поцеловал полуобнаженное лезвие клинка у самого эфеса. Подержал еще на весу эту хорошую, геройскую, взятую в бою кавказскую шашку с богатой насечкой и бросил вместе с маузером в тяжелой кобуре в общую кучу.
— Не думал я, Филипп Кузьмич, что все так выйдет у нас...
Вздохнул, как перед смертью. Даже конь Булаткина склонил голову и замер, понимая невеселое настроение своего лихого хозяина.
— Не думал и я, Костя. Чего теперь!..
Винтовки, карабины, шашки, пики — все легло в одно беспорядочное кострище.
Когда окружение завершилось и оружие было изъято, Городовиков спешился, подошел прыгающим, быстрым шагом и взял мироновского коня под уздцы. Увидел, что лицо Миронова до изнеможения было усталым, мокрым, забрызганным грязью... Тоже — вояка!
— Слезай!
Миронов носком сапога отбросил руку Городовикова, сказал хмуро:
— Не груби, калмык. Не видишь, мы сложили оружие? Будем говорить с твоим командованием — Буденным и Зотовым!
— Никакой «говорить», ты — вне закона как бешеный собака! — обиделся Городовиков. — Слезай, ну?!
Миронов тяжело перенес правую ногу через луку, спрыгнул рядом с ним, отдал повод уздечки из рук в руки. Успел оценить малый рост и Кавалерийскую гибкость, крепость его тела. Хороший был, наверное, урядник в учебной команде этот Ока!
— Шашку! — приказал Городовиков.
— На ней гравировка: от лица Реввоенсовета 9-й армии... — рассеянно сказал Миронов, отдавая шашку. И добавил: — Я-то «вне закона», точно. Приказом Троцкого и всей камарильи. А ты-то, Городовиков, почему считаешь меня врагом? Не разобрался еще, калмык, кто друг, а кто враг?
Ваял шашку из его рук обратно, поцеловал именно клинок у эфеса, подержал на уровне груди в обеих руках, вернул. Добавил желчно:
— Только не воображай, что ты именно пленил Миронова! Миронова пленили обстоятельства и сложность борьбы со сволочью всей земли. Запомни, когда-нибудь вспомнишь!
— Вперед иди, Миронов! — вовсе нахмурился невеселый начдив-4.
— Да нет уж, товарищ, — снова усмехнулся с желчностью Миронов. — Нет, я все же командир корпуса, две версты до вашего штаба мне далеко... Поедем верхами, зачем время тянуть?
Городовиков, человек разумный, разрешил всем разоруженным сесть в седла. Беды от этого не предвиделось.