Миронов только головой покачал.
А может быть, задержаться на эти три дня? По болезни, например?
Шальная мысль, пахнущая трибуналом...
Надя позвала обедать, мужчины вышли на крыльцо мыть руки. Миронов, с обнаженной, перебинтованной головой, сошел с порожков, умывался снегом. И тут на быстрой рыси развернулись у крыльца легко запряженные лошади, на облучке праздничных, почти игрушечных обшивней сидел исхудавший и бледный, весь перевязанный свежими бинтами Блинов Миша, а в задке привстал здоровенный мужчина с красным, охлестанным ветром лицом и подстриженными под английскую скобочку усами. Зеленая шапка-богатырка непривычно указывала пальцем в небо. Синяя лапчатая звезда — во весь лоб. Новая форма в армии.
Увидя Блинова, Миронов раскрылил мокрые руки, а Иван Карпов с готовностью принял вожжи и примотал пару усталых лошадей к ближнем коновязи.
— Встал? Не рано? — обрадованно спросил Филипп Кузьмич Блинова, благодаря в душе этого смышленого урядника комбрига за то, что он всегда являлся на рисковом перепутье и в самую нужную минуту, как спасительная поддержка. На незнакомого штабиста с подбритыми усами глянул только бегло: какой-нибудь инспектор из штаба армии или даже фронта.
— Не рано, Филипп Кузьмич... Прослышаны мы, что вас перебрасывают в самую Москву на какое-то повышение, не то в академию, что ль... Так вот... Повидаться надо было, а тиф меня не затронул, одни раны побаливают пока. Гноится одна, так перетерпим! И вот еще товарища Эйдемана привез вам, для знакомства, он — в 16-ю...
Высокий военный размял ноги, козырнул:
— Роберт Эйдеман... Назначен к вам начдивом-16. Рад познакомиться, товарищ Миронов!
Человек характерной прибалтийской наружности — огромного роста, крепкий, с глубоко посаженными голубыми глазами, чуть сдвинуты густые брови... Бросается в глаза некая полувоенная, полуинтеллигентная осанка. Лет ему всего под тридцать, а то и меньше, но внушает уважение этой своей осанкой.
Пришлось вытереть нахолодавшую руку носовым платком, прежде чем поздороваться.
— А как же с Медведовским? — спросил Миронов.
— Товарищ Самуил откомандировывается в... на политработу в штарм, — сухо доложил Эйдеман.
— Хорошо, — сказал Миронов, хотя ничего хорошего из этой новости извлечь не мог. Ясно пока стало одно: и ему, и Самуилу Медведовскому не доверялось брать Новочеркасск. Это главное. Предположения «о более ответственном назначении» — лишь отговорка, скрывающая некую штабную манипуляцию...
— Пройдемте, — сказал Миронов и взял покачнувшегося Блинова под локоть. — У нас как раз борщ на столе.