— Где же все-таки Блиновская, ч-черт возьми?!
Прибежал ординарец Соколов, сказал, немея от взгляда
Миронова:
— Товарищ командарм, — начальник связи... застрелился!
— Что-о?
Миронов осекся, плечи сразу опали, нервными пальцами сжал нижнюю челюсть. Этого еще не было у него за всю службу — паники!
— Черт бы их... слабонервных... А? — Макошин молчал, в глазах его Миронов не мог отыскать сочувствия. Сказал тихо, будто оправдываясь: — Попросите Погребова с оперативным отделом. Надо же искать 2-ю дивизию с Рожковым. И где Лысенко? Отменить прошлый приказ, дать совсем иную задачу, по обстановке. Немедленно!
Отлично, спокойно, как всегда, работал штабист для особых поручений при командарме бывший оконный офицер Качалов. Всегда так получалось, что у него и связных достаточно, и сметка есть, и хладнокровие. Выходы ищет и находят с необходимой быстротой.
— Лысенко приказ получил, занимает позиции твердо, товарищ командарм. С этой стороны угрозы не предвидится.
— Что с Блиновской?
— Пока неясно...
Только через два часа стало известно о трагедии в штабе Блиновской. На рассвете прямо во дворе штаба, когда собирались выезжать к войскам, убиты разрывом тяжелого снаряда начдив-2 Рожков и начальник штаба Берендс. Ранен начальник политотдела Друян.
Дивизия отошла под натиском превосходящих сил в полном порядке, готовится вернуть Большую Белозерку...
Рожков, начдив-2, молодой коммунар, 26 лет, почти мальчик... — что о нем знал Миронов? Только то, что он уроженец Калужской губернии, питерский мастеровой, бывший комиссар 5-го заамурского полка? И все? Заамурцы рассказывали о нем: «Такой плохонький был, одежа помятая, сапоги нечищены, самый неказистый из пулеметчиков. А как пришла революция — другой стал. Опрятный, подтянутый, во всем — образец, выбирать его всюду стали...»
Нет, пожалуй, знал Миронов о нем совсем немало, очень чутком и очень ровном, очень порядочном юноше с серьезным, редко улыбающимся лицом. Это он. Рожков, когда-то воспротивился безрассудному рейду конницы в тыл Врангеля под началом Жлобы и был за то отстранен от должности. Но когда трагедия свершилась, когда корпус погиб, а родная Блиновская выскользнула из огненного кольца полумертвая, но сохранившая себя, единая прежним воспитанием, зализывающая раны, тогда Рожкова снова вернули в дивизию, исправили дорого стоившую ошибку…
Потом еще в бою под Грушевкой, когда успех решали минуты и Миронов сам пошел в атаку с последним резервом заамурцев. Рожков не дал тогда командарму вырваться вперед. С возгласом «Командарм близко, с нами!» он кинулся в рубку с азартом мальчика, и тогда судьба сберегла ему жизнь. Оставалось еще у него две недоли до разрыва этого проклятого снаряда во дворе штаба...