– Привет, привет, русский друг! – На этот раз, по всей видимости, память его подвела, и он напрочь забыл мое имя. – Приглашаю вас посидеть вместе в этом милом кафе и обсудить последние новости.
Само собой я был не против выпить крошечную порцию мартини, заодно выслушав все «последние новости» из уст организатора фестиваля Жака Мюре, силой склонившего к любви первого из убитых. Пока официант отправился исполнять наш заказ, мой визави, привычным жестом сдвинув кепку на затылок, наклонился ко мне через столик.
– Знаете ли, каждая жизнь – чертовски священная штука, и никто не имеет права вмешиваться в нее. Это касается и любви. Вы меня понимаете? – проговорил он свистящим полушепотом.
Что ж, я прекрасно понимал, что ему просто не терпелось излить все свои тревоги по части ставшей известной полиции короткой love-story с Савелием. Я согласно кивнул, внимательно ожидая продолжения. И Жак продолжил свой монолог все тем же хрипловатым габеновским голосом:
– Каждый имеет право на свою любовь и на свои любовные пристрастия. Я горжусь, что Швейцария, моя родина, одной из первых признала законность однополых браков. Возможно, однажды и я приму решение вступить в законный брак… Но не сейчас! Сейчас я просто желаю любить и быть любимым, пережить замечательную череду чудесных любовных историй. И одной из таких историй можно считать час любви с русским танцовщиком Савелием…
Тут в горле у Жака что-то не совсем художественно заклокотало, а он сам принялся шмыгать носом, потирая абсолютно сухие глаза. Тут весьма кстати официант принес наш мартини, и Жак, цапнув свой бокал, прищурился на стекло с напитком, точно видел все это впервые.
– Мне осторожно намекнули, что я изнасиловал парнишку, – Жак перевел на меня взгляд блеклых глаз, не прекращая попыток выжать из них скупую слезинку. – Это неправда. Любовь – всегда любовь, неважно, занимаетесь вы этим всю ночь или сорок минут. Просто у нас с Савелием не было времени на признания, на галантные ухаживания и флирт. А он был чертовски соблазнительным! Чертовски! И мы любили друг друга почти час. Я готов повторять бесконечно: мы любили друг друга. Никакого насилия. Все было чудесно и прекрасно. Чин-чин!
И он залпом выдул свою порцию, тут же вопросительно уставившись на мой бокал. Я – человек не жадный, а потому без проблем придвинул свою порцию поближе к Жаку, улыбаясь нейтральной улыбкой.
– Полагаю, ваша частная жизнь – это ваша частная собственность, куда я не сую свой нос. А вот мне интересно – каким образом вы общались с Савелием? Ведь бедняга мог изъясняться только по-русски.