Так я полагала и, как выяснилось, ошиблась.
Выходить я толком нигде не собиралась – думала, доеду до конечной, пройдусь для порядка по кварталу и пущусь в обратный путь. Поэтому я удобно устроилась на сидении, надела наушники и включила музыку в плеере на минимальную громкость. Рассеянно слушая группу «Seventh Avenue», воспевающую что-то религиозное, я исподволь поглядывала на людей, но народу в этот час в транспорте было совсем немного, и те, что имелись, особой симпатии не вызывали.
Подростки, которые просто не умеют говорить тихо. Мужчины, игнорирующие закон о том, что распивать алкоголь в транспорте запрещено. Старушки, положившие остаток жизни на то, чтобы вытребовать себе место у кого угодно, но только не у того, кто действительно вконец обнаглел, рассевшись так, что каждый норовит об него споткнуться. И, наконец, умники, считающие, что орать о своих делах в мобильник на весь троллейбус – это нормально. Когда какая-то женщина завершила свой разговор, мне очень захотелось подойти к ней и сказать – мол, теперь мне известно, что вы человек состоятельный (по телефону она говорила о предстоящем походе в банк), поэтому я обязательно за вами прослежу, что будет нетрудно, потому что вы упомянули свою улицу, ну а в случае неудачи возьму как залог вашу дочурку, ибо вы любезно сообщили, в какой детский сад она ходит. Нет, если серьезно, есть случаи, когда действительно необходимо переговорить. Но из ста разговоров важны лишь десять-пятнадцать, а то и меньше.
Мне вспомнилась убитая Ариана. Ее погубил никчемный обрывок бумаги, случайно оставленный на полу. Каких же бед может натворить разговор, который слышат сразу человек двадцать? Люди такие легкомысленные.
Последней каплей в этой недолгой поездке для меня стала женщина с ребенком лет пяти. Молодой парень, сидящий напротив меня, уступил им место, но женщина садиться не стала и велела сесть ребенку. Мальчик сел, приник было к окошку, однако почти тут же отвернулся от него и стал неотрывно смотреть на меня. Глаза его были какими-то пустыми. Видимо, хоть он и направил взгляд на меня, в данный момент ровным счетом ничего не видел.
Голоса людей, просачивающиеся сквозь музыку, вдруг стали для меня слишком громкими. Они набивали мозг и буквально разрывали его. Раздражение и злость поднимались во мне горячей волной. Неотрывный взгляд ребенка тоже выводил из себя. Мысленно выругавшись, я решила выйти из этого дурдома на следующей же остановке, а пока включила музыку на полную громкость и отвернулась к окну.
Троллейбус как раз встал на светофоре. По пешеходной зебре никто не прошел, но на другой стороне улицы виднелся одиноко стоящий силуэт…