– Как… мама? – ошарашенно выдавил Вадим. – И что ты ей рассказывала?
– Все. Людмила Степановна, ко всему прочему, еще и самая обыкновенная мама. А я – ее единственная дочь.
– Но ты никогда не говорила о матери, и фамилия у тебя другая! Терентьева.
– От папы досталась. А разве имело значение, чья я дочь?
– Не имело… – пытаясь прийти в себя, выдавил Вадим.
«Еще как имело!!! – тут же подумал он. – Знал бы, на пушечный выстрел не приблизился бы! Теперь ясно, что это ловушка!»
– И все-таки что с тобой случилось? – между тем продолжила Кира. – Я ведь вчера тоже приглашала тебя в гости. А ты мало того что отказался, так еще и наговорил невесть чего… Хорошо, что мама всего не знает, а то…
– А то что? – спросил он, лихорадочно обдумывая, как теперь себя вести.
– Ну, ты сам догадайся. Вообще-то мама – добрый и отходчивый человек, зла никому не желает. Но уж я-то знаю, чего стоит ее разочарование.
– То есть?
– Что-то ты сегодня туго соображаешь, – усмехнулась девушка. – Ты должен понимать: она может тебе либо помочь, либо создать немало проблем.
– И чтобы поставить меня об этом в известность, нужно приглашать к себе домой? По-моему, я вчера ясно дал понять: между нами все кончено.
– Мало ли что придет в голову выпившему человеку, – перебила его Кира и пожала плечами. – Я тоже могу что-то ляпнуть, а затем сожалеть.
– А если я не сожалею?
– Мой тебе совет: не торопись с окончательными выводами, – неожиданно стала серьезной девушка. – У мамы на тебя далеко идущие планы.
– Ах, Кирочка! Посмотри, какие чудные розы нам привез Вадим Сергеевич! – появилась в гостиной восторженная Людмила Степановна. – Какая красотища! Вы не поможете? – недвусмысленно показала она взглядом на большую, наполненную водой хрустальную вазу с цветами.
– Да, конечно, – перехватил вазу из ее рук Ладышев. – Куда поставить?
– Вот сюда, – хозяйка быстро пересекла гостиную и показала на длинный комод, уставленный фотографиями и статуэтками. – Нет, лучше сюда, – суетливо переместилась она к большой искусственной елке в углу комнаты. – Ставьте, ставьте на пол, здесь самое видное место. Новый год, елка, Дед Мороз и розы! Ах, Вадим Сергеевич, если бы вы знали, как я мечтала о подобном натюрморте в юные годы! Как молоды мы были, как искренне любили… – театрально произнесла она и, скрестив руки на груди, прикрыла глаза. – Да-да, наше поколение тоже было молодо, романтично и не торопилось решать важные жизненные вопросы, считая, что впереди еще целая жизнь! Но время пролетает так незаметно, поверьте мне! Вот уж и дочь выросла… Ну, да что это я, присаживайтесь, – снова засуетилась Людмила Степановна. – Мы, между прочим, готовились. Ради такого гостя Кирочка испекла печенье, – показала она рукой на столик. – Вы присаживайтесь, не стесняйтесь!