– Да что ты такое говоришь? Они с Толиком уже все варианты перебрали, как тебя вернуть. Даже твоего отца решили поднапрячь! Ты что, собственному отцу зла желаешь?
– Валя, о каком зле ты говоришь? – пристально посмотрела ей в глаза Катя. – А ну-ка рассказывай, что они придумали!
– Да ничего такого… – опустила глаза Валентина. – Слышала, что говорили об автомойке. Мол, деньги в нее Виталик вкладывал. Помогал тестю, как близкому родственнику. А если перестанут быть родственниками – то и отношения другие. Сейчас ее можно выгодно продать, в хорошем месте стоит.
– Неужели Проскурин так низко пал? Ведь он знает, что значит для отца автомойка! Он ее своими руками отстраивал, кирпичик к кирпичику, все согласования, все проверки… Нет, не может быть… – растерянно принялась она теребить шарф.
Самому Виталику такое в голову не пришло бы. Вот оно, влияние Толика. Не зря о Замятине говорят, что он родную мать ради выгоды продаст.
– Ты только меня не выдавай насчет отца, – испугалась Валентина. – Они и не догадываются, что я их разговор подслушала. Толик, если узнает, точно из дому выгонит! Не выдавай меня, Катя, – и она так умоляюще посмотрела ей в глаза, что сердце зашлось от жалости.
«Боже мой! – поразилась Катя. – Во что же мужчина может превратить женщину! Растоптать, унизить…»
– Не бойся, не выдам… Толик знал, что я сегодня приеду?
– Знал… Просил поговорить. Но я и сама давно хотела с тобой встретиться, – в который раз за вечер опустила глаза Валентина. – Переживаю за тебя. Ну как ты одна будешь?
– Как-нибудь. Ладно, спасибо за заботу. С наступающим! – махнула рукой Катя и исчезла за дверью.
Вадим быстрым шагом дошел до незапертой калитки (ай да молодца – как предусмотрительно оставил путь к отступлению!), сел в машину и рванул прочь из Марьяливо.
«Видно, кто-то есть на небесах, если я не купил здесь участок! – думал он, сворачивая на Боровляны. – Вот тебе и подарочек к Новому году!»
Остановившись в каком-то перелеске у поселка, он погасил фары, опустил стекло и закурил. Надо было немного поостыть, привести в порядок мысли. Время позволяло: Катя предупредила, что задержится еще на полчаса. В самый раз, надо сказать, позвонила.
«Неприятно, но зато не осталось никаких вопросов, – пытался он себя успокоить, не в силах отделаться от мыслей об интригах Балай. – Надо как-то заставить себя об этом не думать. Лучше потом, после Нового года, на свежую голову…»
Как ни странно, из всего сказанного Балай его больно зацепила фраза, что он не способен любить. Ошиблись вы, Людмила Степановна: он всегда был и остается романтиком, который хочет, способен любить и, кажется, любит. Потому, не задумываясь, и назвал Катю «дорогая». Пусть слышат! Есть еще много приятных, нежных слов, которые ему нравятся, которые он научится произносить. Например, милая…