Ну не могла она рассупониваться в его руках: «Геннадий Алексеич, я вас люблю!» Не могла! А вдруг он увидит в ней не шлюху, а влюбленную ранимую женщину – что тогда? Она не выдержит его взгляда, если это случится. В лучшем случае жалеющего: о чем ты, дурочка, у меня ведь есть Оленька. Или сочувствующего: эк тебя, девка, угораздило! Возмущенного: я тебя для разового удовольствия звал, а ты мне такую свинью подложила со своей любовью! Ненавидящего: скажешь Оленьке – убью!
Хотелось крикнуть о своей любви, или прошептать – все равно. Осыпать поцелуями его лицо, повторяя бесконечно: «Миленький, родненький, любимый мой! Разве ты не видишь, как я тебя люблю? Разве не видишь, что я – твоя женщина, я, а не Ольга? Как же ты не понимаешь, что Ольга – дрянь и шлюха? Как мог поверить в наивность ее лживых глаз? Опомнись, Генка, милый, одумайся! Вот, вот же я, лежу перед тобой, как на ладони, вся открытая, ничего не скрывающая. Так люби же меня! Если не можешь любить душу мою – люби хоть тело!»
Вместо этого игриво зазывала:
– Ну что, Геннадий Алексеич, примете еще один зачет? Надеюсь, натура вас устроит? Не наскучила вам моя натура?
Он злился:
– Забудь о зачетах! Я уже все зачел тебе по полной программе. Если ты ходишь ко мне только ради зачетов – можешь не ходить, они у тебя уже есть. Я хочу, чтобы ты приходила ко мне. Не к преподавателю – ко мне, как к мужчине!
Ах, как приятны его слова! Но этого мало. Он забыл сказать, что ему никто, кроме нее, не нужен, никакая лживая Оленька с наивными глазами, что пусть она катится со своей мнимой наивностью ко всем чертям. Мало, этих слов бесконечно, ничтожно мало для того, чтобы Марина могла открыться перед ним, перестала играть роль распутной студентки-двоечницы.
– Здесь, в каморке, я могу воспринимать вас только как преподавателя. А в другое место вы меня не поведете: для других мест у вас есть Оленька. Если я бесстыдно валяюсь на матах в каморке спортзала, значит, пришла не к мужчине – к преподавателю физической культуры. Вот и преподайте мне физическую культуру, Геннадий Алексеич! Научите меня культурно выполнять физические упражнения в постели. Подготовьте меня к сдаче норм ГТО, я ведь обязана ежеминутно быть готовой к труду и обороне!
– С тобой невозможно разговаривать. Почему ты упорно напоминаешь мне о том, что ты всего лишь бесстыжая студентка, привычно отдающаяся за зачет?
– Ну почему же «привычно», почему «за зачет», – если бы хоть кто-нибудь мог догадаться, что в эту минуту творилось в ее душе! «Глупый мой, глупый! Я ничего не могу тебе сказать. Как только ты поймешь, что я в тебя влюблена – немедленно отправишь меня в отставку во избежание проблем, а я совсем, совсем этого не хочу!» – Насколько я поняла, зачет я уже имею. Стало быть, в корысти меня упрекать нельзя. В данный момент я отдаюсь исключительно из любви к искусству. То есть к физической культуре.