– А что, она и в прошлый раз от него залетела?
– В какой прошлый раз?
– Ну, когда он нашел совершенство. Тогда он тоже бросил ее беременную?
– Да с чего ты взял? – удивилась Ольга. – Не была она тогда беременная. Просто бросил ее, нашел себе совершенство. Вот и все.
Кеба задумался. Маринка, конечно, дрянь, но как-то картинка не складывается.
– Если она не скрывала свои отношения с Арнольдиком в первый раз, почему скрыла во второй? Как-то я не вижу логики.
– Да какая там логика? Стыдно было признаться, что после такого унижения она опять расставила перед ним ножки! Вот тебе и вся женская логика. А чего это ты так ее логикой заинтересовался?
Кеба понял, что прокололся. Или чуть не прокололся. Дурак, что это он разговорился, в самом деле?
– Странные вы все-таки, женщины. Когда я не слушал про твою Маринку, ты меня обвиняла в невнимательности. Стоило мне вникнуть повнимательнее, как ты сразу начинаешь меня подозревать в излишней заинтересованности.
– Ну ладно, ладно, смотри у меня, – на всякий случай пригрозила Ольга и дикой кошкой вспрыгнула к нему на колени. – Мррр, мой котик давно меня не ласкал… Я не хочу ждать до свадьбы!
* * *
История с Арнольдиком целиком и полностью завладела Кебой.
Вернее, на самого Арнольдика ему было глубоко наплевать. Но как Маринка посмела ему изменить? Неужели ей мало было его одного? Все это время, все полтора месяца, он, оказывается, делил ее с этим долбанным Арнольдиком.
Какая же подлая дрянь! А он чуть было не отказался от Оленьки. Хорошо, что эта история всплыла так вовремя – Генке не хватало мотивов для женитьбы, вот он их и получил.
Пусть с Оленькой не так хорошо, как с этой дрянью, но она своя. Правда, от скромности не осталось и следа, но это его вина – он сам воспитал в ней кошачью ненасытность. Зато Оленька его не предаст, в отличие от некоторых. Ему только нужно забыть Маринку – и тогда весь его «порох» будет доставаться невесте. Оставлять женщину голодной – чревато.
Как он, дурак, забыл об этом? Маринка даже сытая на сторону бегала, а он Оленьку совсем без своего внимания оставил. Слава Богу, что Оленька – это Оленька. Преданный, терпеливый человечек. Он сегодня же все исправит!
Исправиться кардинально не получилось. Попытки Кеба предпринимал с завидной регулярностью, некоторые даже можно было назвать более-менее удачными. Но быть с Оленькой прежним не получалось.
Перед глазами стояла Маринка. Он любил ласкать ее гладкий животик. Теперь боялся обжечься, наткнувшись на отвратительный рваный шрам. Он любил целовать ее веснушки – Ольгина спина была девственно-бела и отвратительна в своей чистоте. А грудь? Разве Ольгино убожество можно сравнивать с Маринкиным великолепием?