На обратном пути она проходила мимо Розового озера, где Оскар когда-то впервые заговорил с ней о любви. Сегодня это место выглядело совсем по-другому, чем в тот майский день, землю устилали поблекшие листья, пожелтевшая осока окаймляла берега озера, казавшегося черным и неприятным при мрачном свете хмурого дня, в поредевших кустах больше не щебетали птицы, все было безмолвно и мертво, а далекие горы были окутаны плотной пеленой тумана.
Майя невольно остановилась, неподвижно глядя на это так печально изменившееся место и, вздрогнув от холода, плотнее закуталась в накидку. Вдруг она услышала приближающиеся шаги, из-за кустов вышел Оскар.
– Я искал тебя по всему парку, Майя, – торопливо сказал он, – и уже потерял было надежду найти.
– Я была с Цецилией на могиле Эриха. Она еще осталась там.
– Тем лучше, потому что мне надо поговорить с тобой. Ты согласна выслушать меня? – и, не дожидаясь ответа, барон притянул невесту на скамью.
Только теперь Майя заметила, что он в шляпе и пальто, а его лицо какое-то странно растерянное.
– Надеюсь, ничего плохого не случилось? – испуганно спросила она. – Папа?..
– Речь не о нем, а обо мне или, скорее, о нас с тобой. Майя, я должен сказать тебе нечто серьезное, важное. Ты должна доказать, что твоя любовь ко мне истинная, настоящая. Ты ведь любишь меня, не так ли? Здесь, на этом самом месте, ты отдала мне когда-то свое сердце. Я думал, что прошу твоей руки только для того, чтобы разделить с тобой счастье, жизнь, полную света и радости. Хватит ли у тебя мужества разделить со мной и горе?
Майя была ошеломлена этим внезапно обрушившимся на нее потоком слов, она дрожала.
– Оскар, бога ради, что ты хочешь сказать? Ты пугаешь меня этими мрачными намеками!
– Я требую от тебя жертвы, большой, тяжелой жертвы. Ты принесешь мне ее?
– И ты еще спрашиваешь! Все, все, чего ты ни потребуешь!
– А если я потребую, чтобы ты покинула отца и родину и ушла со мной в чужие края, ты последуешь за мной?
– Отца? Родину? – повторила девушка не понимая. – Но ведь мы остаемся здесь, в Оденсберге.
– Нет, я должен уехать. Ты поедешь со мной?
– Я… я не понимаю тебя, – Майя вся дрожала.
Барон обнял ее и притянул к себе, в его лице не было ни кровинки, а в глазах пылал мрачный огонь.
– Я рассказывал тебе однажды о своей прошлой жизни, – начал он, – о неустанной погоне за счастьем, которое все убегало от меня, пока я не нашел его наконец здесь, в Оденсберге, в тебе. Ты помнишь?
– Да, – прошептала Майя. – Помню ли я! Ведь это было тогда, когда ты сказал, что любишь меня!
– Я не мог раскрыть перед твоим чистым, детским взором картину своего прошлого, – продолжал Вильденроде, – и теперь не могу, но в нем есть темное пятно…