– Опасности? Я и не думала о них! Вы полагали, что я не решусь пройти по этой дороге, а если и решусь, то вернусь через пять минут, что вы скажете теперь? – и Цецилия вызывающе посмотрела на Рунека.
Теперь с его губ должно было наконец сорваться хоть одно слово восхищения! Но они произнесли только холодный вопрос:
– В Оденсберге знают о вашей прогулке?
– Это еще зачем? – со смехом воскликнула девушка. – Чтобы меня подвергли домашнему аресту или, по меньшей мере, стали следить за каждым моим шагом? На рассвете, когда все еще спали, я потихоньку вышла из дома, велела запрячь лошадей и поехала в Кронсвальд, а оттуда дорогу найти уже нетрудно. Видите, я нашла ее!
– Одна? – произнес Рунек. – Какая неосторожность! А если бы вы оступились и упали, а вблизи нет никого, чтобы помочь вам, и…
– Боже мой, не начинайте проповеди! – нетерпеливо перебила его Цецилия. – Я достаточно наслушаюсь выговоров, когда вернусь в Оденсберг.
– Я не имею ни намерения, ни права читать вам проповеди, это может позволить себе разве Эрих.
– Ему-то я меньше чем кому другому позволю читать мне нравоучения.
– Вашему будущему мужу?
– Именно потому, что он мой будущий муж; я твердо намерена удержать право распоряжаться собой.
– Это не составит вам особого труда, у Эриха уступчивый характер, он и не подумает защищаться.
– Защищаться? – повторила Цецилия. – Кажется, вы смотрите на наш будущий брак как на нечто вроде военных действий! Лестно для меня!
– Извините, я хочу осмотреть крест, – перебил ее Эгберт, – собственно, я пришел для этого. Надо предупредить возможность несчастного случая.
Цецилия закусила губы. Этот ответ говорил о явном нежелании перейти на дружеский тон, который ей заблагорассудилось принять, она метнула гневный взгляд на человека, осмелившегося так поступить с ней, и молча стала наблюдать, как Рунек шел к кресту и осматривал его. Он отнесся к делу весьма добросовестно, так что прошло не менее десяти минут, прежде чем он окончил осмотр и вернулся на прежнее место.
– Крест держится очень крепко и ничуть не покосился, – спокойно сказал он. – Не будете ли вы так добры передать это в Оденсберге, потому что я сам буду там лишь послезавтра, я полагаю, что вы не станете делать тайну из своей прогулки?
– Напротив, я намерена вдоволь нахвастаться ею. Не смотрите на меня с таким удивлением! Видите, этот кружевной шарф вовсе не подходит к моему костюму туристки, я взяла его, чтобы доказать им, что действительно была на Альбенштейне. Ведь я не могла предполагать, что встречу здесь вас и буду иметь право привести вас в качестве свидетеля.