– Если ты когда-нибудь обидишь Милли…
И поскольку Тоби не мог сорвать злость на жене, он вымещал ярость на зрителях. Всякий, кто осмеливался звякнуть бокалом, подняться и выйти в туалет или заговорить во время выступления Тоби, немедленно становился мишенью ехидных острот. Тоби оскорблял людей с таким детски невинным видом, что, глядя в эти широко раскрытые безумные синие глаза, публика обожала комика еще больше. Когда же он набрасывался на очередную несчастную жертву, зрители хохотали до истерики.
Сочетание наивного ангельского личика и беспощадно язвительного языка делало его неотразимым. Тоби мог говорить возмутительные вещи и оставаться безнаказанным. Стало чуть ли не честью сделаться объектом безжалостного остроумия Тоби Темпла. До этих бедняг просто не доходило, что Тоби вовсе не шутил и в самом деле думал то, о чем говорил вслух. Из обычного многообещающего комика он постепенно превращался в ведущего актера эстрады, становился предметом зависти коллег.
Клифтон Лоренс, вернувшись из Европы, крайне удивился, узнав о неожиданной женитьбе подопечного. Все это показалось ему несколько странным, но когда Клифтон спросил самого Тоби, тот взглянул ему в глаза и пожал плечами:
– Ну что тут рассказывать, Клиф? Я встретил Милли, влюбился, вот и все.
Лоренсу показалось, что Тоби говорит не всю правду, а кроме того, агент был смущен еще одним обстоятельством: как-то Клифтон объявил, что вновь устроил Тоби ангажемент в Лас-Вегасе, на этот раз в отеле «Тандерберд».
– Очень выгодное дельце. Контракт на месяц. Две тысячи в неделю.
– А как насчет того турне?
– Забудь. В Лас-Вегасе платят в десять раз больше, а кроме того, тебя придут послушать нужные люди.
– К черту Вегас. Я еду в турне.
Клифтон от изумления потерял дар речи:
– Но ведь Лас-Вегас…
– Я еду в турне.
В голосе Тоби прорезались совершенно новые нотки. Они не имели ничего общего ни с высокомерием, ни с темпераментом: Тоби переполняла глубокая, едва сдерживаемая ярость, и, что ужаснее всего, эта злоба исходила от человека с добродушным мальчишеским лицом и невинными детскими глазами.
Начиная с этого дня Тоби почти не бывал дома. Он объездил множество городов. Это стало единственным способом вырваться из тюрьмы. Тоби играл в ночных клубах, театрах и эстрадных залах, а когда кончался один контракт, приставал к Лоренсу, чтобы тот устроил ему выступления в колледжах. Все, что угодно, лишь бы оказаться подальше от Милли.
И везде, в каждом городе, он встречал женщин – привлекательных, страстных, готовых на все. Они ждали Тоби в гримерной, до и после выступления, осаждали в вестибюле отеля.