– Вот так, ни с того ни с сего?
– Ошибаешься. Я пытаюсь сесть в этот самолет вот уже пять лет, Питер, и на этот раз своего добьюсь.
Рука Роуз Даннинг легла на бедро Джилл.
– Очень хорошо, – кивнула та одобрительно, – продолжайте.
Руку она так и не убрала.
– Беда в том, что ты так и не вырос. Все еще играешь в лошадки. Ну что ж, отныне я в твоих играх не участвую.
Пальцы женщины задвигались. Странное поведение Роуз смутило Джилл. Но хозяйка дома успокаивающе сказала:
– Прекрасно. Продолжайте.
– Не желаю больше никогда о тебе слышать. Ясно?
Пальцы задвигались быстрее, поползли к животу, спустились ниже. Джилл закрыла тетрадь и взглянула на Роуз. Лицо женщины раскраснелось, глаза словно заволокло пеленой.
– Читайте дальше, – хрипло пробормотала она.
– Не… Не могу… Если вы…
Ласки становились настойчивее.
– Я просто хочу создать соответствующее настроение, дорогая. Видишь ли, это ссора на сексуальной почве. Я хочу чувствовать, возбуждена ли ты…
Ладонь прижималась все сильнее, втиснулась между ног Джилл.
– Нет! – задрожав, вскочила девушка.
Из угла рта женщины капала слюна.
– Будь добра со мной, и я смогу помочь тебе, – умоляла она. – Пойди сюда, крошка.
Роуз протянула руки и попыталась схватить Джилл, но та увернулась и выбежала из дома.
Очутившись на улице, Джилл пошатнулась и едва успела прислониться к стене, как ее начало рвать. Даже когда выворачивающие ее наизнанку спазмы немного утихли, лучше она себя не почувствовала. Голову вновь сдавила боль. Это было несправедливо. Ведь эта боль принадлежала не ей, а была частью другой девушки, Жозефины Цински.
За последующие полтора года Джилл Касл стала полноправным членом племени «одержимых», людей, живущих «на краю» шоу-бизнеса, тех, кто иногда тратит всю жизнь, чтобы прорваться в кино или на телевидение, а до поры устраивается на временную работу. Их нисколько не смущало, что иногда подобной работой им приходилось заниматься десять – пятнадцать лет.
В древние времена племя рассаживалось вокруг костра и слушало предания о героических деяниях, а «одержимые» собирались в аптеке Шваба, повторяя и пересказывая волшебные легенды шоу-бизнеса, часами просиживая за чашками с холодным кофе, обмениваясь последними новостями и сплетнями.
Пусть они были неудачниками, но каким-то образом ухитрялись очутиться в самом центре событий: могли сказать, какую героиню телефильма собираются заменить, какого продюсера поймали в постели с режиссером и собираются ли повысить в должности директора телестудии. «Одержимые» узнавали обо всем сразу же, новости, словно в джунглях, передавались неким таинственным языком барабанов, известным только посвященным.