Архитектор удовольствовался этим вознаграждением, и тяжба была прекращена.
Тут только воздал кади должное почтение султану.
– О судья, счастье твое, что ты беспристрастно решил это дело, если бы ты из уважения к моему сану произнес приговор не в пользу архитектора, я убил бы тебя вот этим бердышом, – сказал тогда султан.
Замечательны еще странные названия некоторых мечетей, которыми они обязаны своему происхождению. Так, например, одна из них называется Тадки-Джедим (прими, я съел бы это). Она лежит недалеко от Псаматийских ворот и, должно быть, была воздвигнута кутилой, который, внезапно раскаявшись в своем чрезмерном обжорстве, стал ежедневно откладывать в шкатулку те деньги, которые употреблял прежде на стол, скопил таким образом значительную сумму и на эти деньги построил мечеть. Когда дворецкий подавал ему меню, он вместо того, чтобы заказывать блюда, бросал деньги в шкатулку со словами: «Прими, я съел бы это!». Другая мечеть носит название Лити-Богадата (шесть пирожков). Она была основана придворным булочником султана Магомета II, обязанным ежедневно доставлять к столу его шесть горячих пирожков и за то получившим монополию на торговлю мукой. Он сильно нажился за счет бедняков и в старости для облегчения своей нечистой совести построил мечеть. Рассказывают, однако, что жертва эта нисколько не помогла лихоимцу: по окончании постройки взбешенный народ ворвался в его булочную и утопил его в квашне.
После этого беглого очерка истории происхождения турецких церквей вернемся к султанше Валиде. Как мы уже знаем, она отправилась в Ай-Софию и там, на женской галерее, совершив свою молитву, пошла на паперть. Невдалеке в тени колонн стоял шейх-уль-ислам. Султанша направилась к нему. Заметив это, Мансур со всеми знаками глубокой преданности тоже пошел к ней навстречу.
– Я вижу, что ты пришел на мой зов, мудрый шейх, – заговорила Валиде. – Проводи меня немного по улице, мне нужно задать тебе один вопрос.
– Кажется, светлейшая государыня хочет удостоить меня своим доверием. Это такая честь для меня, что я прежде всего спешу изъявить ей свою благодарность, – отвечал хитрый шейх-уль-ислам, для исполнения замыслов которого прежде всего надо было сделать султаншу своей союзницей.
– Да, я хочу довериться тебе, мудрый шейх. В первый раз после продолжительного молчания я снова обращаюсь к тебе. Придворные интриги разъединили нас, – говорила султанша Валиде, возвращаясь в сопровождении Мансура-эфенди в сераль. – Я очень рада, что наступила наконец перемена в наших отношениях.
– Может ли кто-нибудь более меня ценить твою благосклонность, светлейшая государыня, я всеми силами постараюсь доказать тебе свою преданность.