Утверждать, что причина наших неудач с демократией в технологическом отставании СССР — это, мягко говоря, лукавить. Да, технологическое развитие — это база для широкого поля возможностей. Но это никак не «стандарт демократии». Применительно же к демократии уже декларируемой (как у нас) — это одно из необходимых, но все же следствий социально-политического развития.
Третий стандарт — способность демократии защищать себя от преступного мира. И в этой связи — независимая судебная власть и гуманная пенитенциарная система. Здесь уже не до шуток, и вот почему. Полагаю, читатель догадывается, что речи руководителей нашего государства, тем более на «мировых» политических форумах в Ярославле, — это не экспромт. Команды работали над каждым акцентом, над каждой запятой. Если что-то сказано — то сознательно. Если же о чем-то умолчали, то тоже неслучайно.
О чем же умолчали в данном случае? Да о проникновении преступного мира в саму высшую власть, о буквальном его сращивании с властью. И тут, конечно, суд, тем более независимый (в который преступный мир почему-то не проникает?), — дело хорошее. Но во всем мире почему-то исходным и более фундаментальным признается сначала контроль граждан над властью — через механизмы непосредственной демократии (сходы и референдумы), а также механизмы демократии представительной — парламентский контроль. У нас же об этом главном — сначала расстрелянном из танков, а затем урезанном конституционно и законодательно — ни слова. Вместо этого — вновь про гуманизм, причем недвусмысленно — как «гуманизм» именно к преступникам.
Что ж, все вышеописанное убедительно свидетельствует о наших потрясающих достижениях в развитии «четвертого стандарта демократии» — о высоком уровне культуры и образования как минимум самих властителей. Слава богу, включить в ЕГЭ и олимпиадные задания славные «четыре «И» нашей модернизации пока не решились, но «пять стандартов демократии», полагаю, включат…
А ведь предложены еще и «общественные дискуссии по острым проблемам». Только вот набор допускаемых в массовые СМИ «дискутирующих» все больше напоминает театр марионеток, ставящий всего два спектакля.
Первый — старая добрая дискуссия по Райкину.
— Я считаю, что в семье должен быть один ребенок.
— Я тоже так считаю.
Второй, если применить к той же теме, вроде как новаторский.
— Я считаю, что в семье должен быть один ребенок.
— А я считаю, что не должно быть вообще — ни детей, ни родителей, ни семьи, ни мнений по этим вопросам.
И тщательно организованный шум, крик, гам. И резюме: все так сложно и неопределенно…