— Полно, мать! Давай поговорим с сестрой. Ирена уже не молода. Мы и так с трудом зачали парнишку.
Он прослезился от избытка чувств, не спуская глаз с младенца, который кричал во все горло.
— Моя жена, наверно, его слышит, черт возьми! — проворчал он.
— Разумеется слышит! Это, Жанно, уловка повитухи.
— Наш Господь Иисус сказал: «Пустите детей приходить ко мне!» — процитировала монахиня. — Когда мадемуазель Лубе позвонила в колокольчик на воротах нашего монастыря, я ей открыла. Едва увидев малыша, я подумала, что этот невинный младенец может составить счастье супругам, лишенным радости быть родителями.
Растерявшийся фермер покачал головой. Он вновь внимательно посмотрел на новорожденного, которого охотно взял бы на руки, настолько велико было его желание растить и любить мальчугана.
— Полагаю, мне придется дать ему свою фамилию, — прошептал он.
— Да, если вы официально усыновите его в присутствии нотариуса, — подтвердила сестра Поль.
— Но тогда все узнают, что он мне не родной.
— И все будут смеяться над тобой, сынок, что ты подобрал нищеброда, — злорадно проворчала старуха, скривив рот.
— Или все станут хвалить мсье за его щедрость и милосердие, — возразила монахиня.
Шаги на лестнице заставили их замолчать. В кухню вошли Анжелина и Ирена Мессен.
— Жан, я хочу взглянуть на малыша, — умоляюще сказала Ирена. — Мне доставило бы удовольствие прижать его к груди, мне полегчало бы. Возможно, тогда воспоминания о том, как я держала на руках нашего малыша, не подававшего признаков жизни, не так терзали бы меня.
Не дожидаясь ответа фермера, сестра Поль встала и протянула ребенка его супруге. Ирена хотела взять малыша, но Жан Мессен запретил ей делать это. Он тяжело поднялся и протянул руку.
— Если ты посмотришь на него, тебе станет его жалко. И ты устроишь мне тут представление, чтобы он остался у нас. Я не хочу этого. Если этот дом и земли будут проданы после моей смерти, если у меня не будет наследника, что ж поделаешь! Но я не хочу воспитывать мальчишку, о котором ничего не знаю. Вам лучше уйти, сестра. И вам тоже, мадемуазель Лубе.
Ирена, поддерживаемая Анжелиной, расплакалась. Между двумя всхлипами она нашла в себе силы взглянуть на красивого мальчика, который мог бы стать ее сыном, на крепкого розовощекого младенца, который то и дело попискивал. Но она не осмелилась высказать свое мнение или настоять на том, чтобы мальчика оставили в семье.
— Идите ложитесь, сноха! — приказала свекровь. — Если Господу будет угодно, в следующем году у вас появится ваш собственный малыш. В доме Мессенов чужаки не нужны.