— Владетельным господам что-нибудь угодно?
Перед ними была уже другая цыганка: стройная красавица с прекрасными черными кудрями, блестящими серьгами и в пламенно-красном платье с вычурной золотой вышивкой. Ее глаза прикрывала шаль, а улыбка была не так тепла, как у той молоденькой девочки: в ней была властность.
Она стояла, облокотившись о самый яркий в таборе фургон. Длинные бледные пальцы были усыпаны крупными кольцами: она бесцельно перебрасывала что-то из руки в руку, и камни колец играли на солнце. Оуэн не мог понять, что за предмет она подбрасывала, — похоже было на небольшой белый камешек. Он улыбнулся ей и заговорил:
— Мы не владетельные господа, мадам. Просто странствующий ученый — мой друг Кайтай — и я, не столь ученый человек… меня зовут Оуэн из Маррдейла.
— А что привело странствующего ученого и тебя, воин, к народу цыган? — проговорила она неторопливо, низким голосом. — Среди нас нет ученых, и мы никогда не воюем.
Оуэн широко улыбнулся:
— Ну что ж. Каоло юра, э лахипен, фай. Ма кай Ром, лиленгро ас, най?
Черные брови цыганки изумленно поднялись, но она тут же опомнилась, и ее улыбка стала откровенно насмешливой.
— Ты знаешь язык, рыжебородый, но это не делает тебя цыганом, или даже братом цыган, — ответила она на том же языке. — К тому же, повторяю, мы ничем не владеем. Что вам нужно здесь?
— Я слышал, что у цыган старые люди иногда знают много языков, — сказал Оуэн по-цыгански. — Вы ведь кочевой народ и бываете со своими кибитками повсюду. У нас с собой одна старинная книга, и мы хотели бы узнать, о чем она.
— Старинная книга? — Цыганка сверкнула глазами. — Дело, верно, касается сокровищ?
— Сомневаюсь, — усмехнулся Оуэн, — в ней, похоже, нет ничего примечательного, за исключением того, что представляет интерес для моего ученого друга.
— О! — Она уставилась на Кайтая, а потом резко перешла на обычную речь. — Не говори больше по-цыгански, гахьо. Ты плохо говоришь, и это раздражает меня. Желтолицый, дай я посмотрю твою руку.
Кайтай послушно протянул руку, и цыганка несколько мгновений рассматривала ее.
— Ага, — сказала она, кивнув, — хорошая судьба, чик прала. Я думаю, твое желание исполнится, и у тебя останется еще достаточно времени, чтобы насладиться этим. И еще тебя ждет очень дальняя дорога… Дай и ты мне свою руку, рыжебородый. Левую. Посмотрим… — Она склонилась к его руке, и тут выражение ее лица странно изменилось. Она долго вглядывалась в ладонь Оуэна.
— Мне кажется, и у тебя все сложится удачно, — проговорила она, — но все зависит от того, что считать удачей. Здесь есть очень многое. Потери и приобретения, и снова потери… о, очень многое. И долгая жизнь. Я хотела узнать твое предназначение. Хотела понять, можно ли мне помочь тебе, и теперь вижу, что я должна это сделать. — Она отпустила руку Оуэна с непонятной, натянутой улыбкой. — Даже воровство написано на этой руке.