Оуэн пожал плечами.
— Ведь твой народ часто говорит, что человек должен жить как ему хочется, — ответил он ей. — Небольшая кража… ведь ты знаешь, мы все не без греха.
Она засмеялась:
— И ловкость в речах — тоже. Ладно, баро, я знаю одну старуху из нашего племени, которая помнит много старых языков. Она называет себя моей прабабушкой, но я ей не верю. Я отведу вас к ней.
С гибкой грацией она двинулась между повозками, а Оуэн и Кайтай пошли следом. Оуэн заметил, что бегавшие ребятишки сворачивали в сторону, чтобы не пересекать ей путь, а взрослые цыгане провожали ее взглядами, исполненными странной почтительности.
— Ты — царица табора, — догадался Оуэн.
Она кивнула:
— Да, умница баро. Я — Зельза. — Она назвала свое имя с такой важностью, будто это был титул. — Но мой народ беден и немногочислен, — добавила она, когда они уже входили в другой разноцветный фургон. Взгляд ее скользнул в сторону Оуэна. — И сейчас у нас больше нет царя. Я одна…
Она легонько постучала в дверь. Изнутри злобно отозвался высокий голос, говоривший с сильным акцентом, и Зельза ответила. Последовал трескучий обмен на цыганском языке, и затем дверь отворилась.
Женщина, глядевшая на них с порога, вполне могла быть чьей угодно прабабушкой, или даже прапрабабушкой. Ее лицо было как дряблое зимнее яблоко, коричневое, морщинистое и иссохшее, но глаза горели, как у молодой девушки, и держалась она прямо и с достоинством. У нее даже оставалось несколько зубов, которые она показала в том, что равно можно было счесть и улыбкой, и злобным оскалом.
— Будят старую женщину, которой так нужен покой. Хотела показать мне книги, да я вижу, что тебе надо, распутница, — бранила старуха Зельзу. — Мало тебе мужчин в таборе, вдовица? Готова угождать первому же гахьо только за его роскошную бороду! И что это за дурацкая книга, из-за которой вы меня побеспокоили?
Кайтай поклонился старухе — у его народа всегда было принято почитать старость.
— О высокочтимая, я — Кайтай, скромный школяр. У меня здесь… — он открыл сумку и извлек оттуда крошащийся, ветхий свиток, — одна очень старая книга. Я надеялся найти кого-нибудь, кто мог бы подсказать мне способ прочесть ее. Счастливая судьба распорядилась так, что мы встретили ваши кибитки на своем пути.
Старуха в ответ хихикнула, видимо польщенная учтивой речью и манерами. Она взяла у него рукописи, а Зельза отворила глядевшее на табор крохотное оконце, чтобы впустить немного света.
Старая цыганка разложила книгу на узкой походной койке, уселась и стала, щурясь, рассматривать ее, часто переворачивая листы. Зельза, Оуэн и Кайтай безмолвно стояли в полутьме. Оуэн нагнул голову, потому что кибитка была низка для него, зато Кайтай был весь как натянутая струна.