— Но ведь ты осознаешь, что необычен. Ты уже достаточно знаешь человечество и понимаешь, что основная масса людей ничем не отличается от скота. И что плохого в том, что человек питается существами, которые ниже, чем ему подобные? Они ведь все равно смертны… почему бы вриколам не питаться ими? Они убивают друг друга из-за гораздо более ничтожных причин: из-за клочка земли, за неосторожное слово, из-за женщины…
— Если ты пытаешься убедить меня, что большая часть человечества глупа, то зря тратишь свой пыл, ибо тут я с тобой согласен, — отвечал Оуэн. Он на мгновение остановился, глядя в конец петляющей дорожки. — Я думаю, это твой дом, а?
— Я все равно выйду победителем, — зашипел Мирдин. — Я возьму верх, и тогда… ты пожалеешь, — ты, который отказался стать живым божеством.
— Твои вриколы вымирают, чародей, — отозвался Оуэн, нюхая воздух. — Ничего себе божества. Сколько же их еще осталось у тебя на службе?
— Немного, — ответил Мирдин. — Но достаточно. А ты, глупец, рассчитываешь пережить мою смерть? Я буду отомщен…
— Об этом я и говорю тебе все время, — сказал Оуэн. — У меня нет выбора, колдун.
— Оуэн!
Это была Ринель. Она стояла на пороге дома из белого камня, который Оуэн тут же узнал. Она, улыбаясь, прислонилась к дверному косяку, и прекрасные волосы ее все так же развевались от невидимого ветра.
— Сверни с дороги, Оуэн, — лепетала она, — только на минуточку… а потом пойдешь дальше. Никого не осталось, Оуэн… все или мертвы, или улетели наверх, чтобы не умереть… я одна. Мне одиноко… Оуэн…
Он смотрел на нее, потирая бороду тыльной стороной ладони.
— Ты и вправду была очень красивой женщиной, Ринель, — наконец сказал он ровным голосом.
— Я во всех отношениях лучше тех, кого ты найдешь наверху, — с улыбкой ответила она.
— А как далеко от своего обиталища ты можешь теперь отойти, Ринель? — спросил он. — Твоя сила почти на исходе, верно?
— Оуэн… — произнесла она, и голос ее зазвучал призывно. Он покачал головой.
— Я думаю, стоит мне подойти ближе, и ты накинешься, чтобы высосать из меня жизнь, несмотря ни на какие охраняющие меня законы, — ответил он и вгляделся в нее пристальнее. — Ведь твое настоящее тело теперь лежит там, в твоем доме из белого камня, и разлагается, потому что ему не хватает того, что ты сейчас ищешь… и уже скоро начнутся твои вечные муки в объятиях смерти. Я мог бы только пожалеть тебя, Ринель, если бы ты знала, что означает это слово.
Ткани ее лица на глазах потемнели, сливаясь в маску тления, а затем стали распадаться… он поспешно отвернулся. Но голос все еще звал его.