— Он съел ягоду, — сказал Кайтай, — затем, как это обычно случается, он заснул. Но… и в это он не верит. Он увидел свою прошлую жизнь. Нет-нет, друг не качай головой. У человека много жизней.
— Это сказки твоего желтого народа, — отвечал Оуэн. — Тут и одного раза больше чем достаточно.
— Я думаю, что он видел землю и людей, живших много веков назад, — продолжал Кайтай. — Но он оказался… очарованным той землей. Ему стало казаться, что это его родина, а он в долгой ссылке.
— Это реально. — Голос Оуэна зазвучал странной болью. — Оно существовало на самом деле… Место, откуда я родом. Я узнал его. Я узнал мой народ, и его музыку, и ее лицо… — Его губы искривились. — А теперь я даже не могу вспомнить ее имя!
— Она — далекое прошлое, — отчетливо выговорил Кайтай.
— Она живет сейчас, — упрямо повторил Оуэн. — Та земля существует. Иногда… — теперь он выглядел странно, — иногда мне кажется, что я сам и весь этот мир вокруг меня — даже менее реальны. Возможно, все, что касается того, кто я и что делаю, мне снится. Я не знаю. Но только если Мирдин Велис знает, где та земля, и его слово верно, то… мы, может быть, уже скоро попадем туда.
Зельза молча смотрела на него, и трудно было бы определить выражение ее лица.
— Я не знаю лекарства, — сказал Кайтай. — Ни у кого из мудрейших, кто пробовал эти ягоды, я не встречал ничего подобного. После употребления этих ягод мы отправляемся в другой мир, где цвета ярки, а формы неопределенны… насколько я знаю, это похоже на страну божеств. Некоторые там сходят с ума или умирают… Но такого результата я не мог предвидеть.
Кайтай рассеянно поиграл затвором арбалета и мрачно уставился в пол.
— Оуэн — мой друг, — вновь медленно заговорил он, — он ведь немного сумасшедший, был им и до того, как попробовал это растение. Посмотри, как сегодня он пощадил эту мразь. Я видел, как он уложил двадцать человек, а после пел над их телами погребальную песнь, очень красивую. Его народ постоянно поет, плачет и убивает — мне этого не понять, за исключением, конечно, последнего. У них нет ни алфавита, ни книг, но при этом они вечно в поисках мудрости, а найдя ее, ею не пользуются, а перекладывают ее в стихи.
Зельза рассмеялась:
— Это ничего, желтолицый. У вас свои обычаи. Но характер краснобородых мне и моему народу ближе, чем ваш. Кажется, я начинаю кое-что понимать.
Она повернулась к Оуэну.
— Я могу помочь тебе вновь увидеть эту землю, — сказала она, и он уставился на нее широко раскрытыми глазами. — Я могла бы, — повторила она, — но если все это и вправду далекое прошлое… если все на этой земле умерло много лет назад…