И даже прощальное письмо. Я переписывала его дважды начисто, и каждый раз портила слезами. Сама не знаю, почему мне так важно было его оставить. И почему так больно было писать.
В письме я просила не преследовать меня. Знаю, что зря. Элвин не захочет терять игрушку. Все равно будет меня искать, но это не важно. Я все продумала. Завтра с постоялого двора «Последняя кружка» уходит купеческий обоз в Анварию, и у меня выкуплено место на подводе до Братсмута. Самая опасная часть пути, в ней я уповаю только на маскировку.
Из Братсмута идут корабли. Вдоль побережья Анварии, огибают Эль-Нарабонн и через пролив Никкельхольм входят в Срединное море.
Разенна, Лувия или на юг, в Тамери? Или осесть в одном из мелких горных княжеств? А может сменить корабль, пересечь море и отправиться дальше, через пролив Слез? Туда, где кожа людей смугла, словно хорошо пропеченный хлеб из ржаной муки…
Туда, где мой заботливый, мой деспотичный хозяин не найдет меня никогда.
Я буду ложиться спать, вспоминая голубой лед его глаз и насмешливое «сеньорита», и вздрагивать, услышав северный акцент. И, наверное, иногда плакать в подушку и думать, что свобода того не стоила.
Знаю, если все получится, я еще не раз пожалею об этом. Я не хочу уезжать!
Но я не согласна быть рабыней!
«Фамильяром», как он любит говорить.
Кем я могу стать в его жизни? Одной из многих женщин? О да, он хотел бы этого, никаких сомнений. Его настойчивые попытки и магия ошейника сводят меня с ума. А сплетницы из числа фэйри уже донесли, что у него репутация хорошего любовника.
…и бабника. Не пропустил ни одного смазливого личика.
…что вообще такое «хороший любовник»? Разве от этой болезненной возни под одеялом можно получать удовольствие?
Не важно. Я слишком уважаю себя, чтобы становиться его игрушкой. Никогда не соглашусь на позорный статус любовницы, тем паче не соглашусь стать одной из многих женщин, домашним развлечением.
В Рондомионе у меня нет будущего. Элвин меня не отпустит и не научится всерьез принимать мои желания. Не позволит жить так, как я хочу.
Он всегда будет делать все по-своему. Им невозможно, совершенно невозможно управлять! Он совсем меня не слушает!
Прямо как отец.
Видят всемогущие, всеблагие боги, я не раз пыталась объяснить, как душит меня его самоуверенная, ласковая властность, убежденность, что он один лучше всех знает, что именно мне нужно.
Раньше я думала, что для женщины один путь — принадлежать мужчине. Быть женой, быть матерью.
Раньше.
Женщины фэйри — свободны. Вправе выбирать, вправе идти любым путем. Поняв это, я позавидовала им.