А Фергус как раз сейчас был на пике возможностей. Кхаш срывает ограничения и запреты, сносит любой самоконтроль, и контакт с тенью становится полным. Настолько полным, что можно и вовсе слиться с ней, утратив себя навсегда.
Я ушел в отступление и глухую оборону. Выжимал остатки резерва, еле успевая выставлять блоки. А он бил и бил. И смеялся безумным, лающим смехом:
— Ну ты и слабак, братец. Давно надо было с тобой разобраться.
Я молчал. Не мог позволить себе отвлечься на слова. Правой рукой удерживал щит, а левой наскоро плел сеть.
Не всегда все решает сила. Будь я проклят, если уступлю этому психу!
А потом раздалось несколько коротких, отрывистых команд, воздух сгустился до невозможной плотности, такой, что я не в силах был шевельнуть даже мизинцем, чтобы выставить простейший щит. Словно гранитной плитой сверху придавило.
— Тише, Элвин, тише! Не дергайся! — были первые слова, которые я услышал, когда пришел в себя.
— Джанис? — я поднялся.
Ну, а кто еще? У кого другого такое изумительное чувство времени?
Врать не буду — я был по-настоящему рад его появлению.
— Ты его вырубил?
— Можешь не благодарить.
— В следующий раз дай нам закончить. Невежливо влезать без приглашения.
— Ну да, рассказывай. Я видел, как Ферги тебя прессовал, — он склонился над лежащим без сознания альбиносом и оттянул тому веко.
— Что за заклинание? Новая разработка?
— Так, безделица. Собрал в свободное время.
Я завистливо вздохнул. Свинство это — быть таким талантливым.
— Опять звуковая основа. Портировать на пассы можешь?
— Не знаю. Нас не это сейчас должно волновать.
Верно. Еще пара минут и здесь будет охрана дворца. И не стоит ожидать, что за применение боевой магии во время Большой игры княгиня только погрозит пальчиком. Здесь родичи всех крупнейших княжеских домов, слухи о том, что слово Исы фрой Трудгельмир больше не закон в Рондомионе, расползутся очень быстро.
Надо сматываться.
— Фергус точно не очнется?
— До утра — гарантирую.
— Хорошо, — я повернулся к Гейлу. — Извини, хотел тебе дать время подумать, но сам видишь. Решайся прямо сейчас.
Конь переступил ногами и потянулся ко мне мордой, словно выпрашивая еще один огонек. Я решил, что это означает согласие.
Вдвоем с Джанисом мы перекинули безжизненное тело через седло. Гейл не выглядел счастливым от подобной ноши, но терпел. Я обернулся к брату:
— Ты идешь?
Он покачал головой:
— Нет. Увези его, а я попробую прикрыть тут. Увидимся дома.
Франческа
Сила исторгается из меня ревущим потоком лавы. Я — дверь, врата, привратник у входа, меня нет. Скорчилась, спряталась, освободила место реке жидкого огня и света, что изливается куда-то вовне, в пропахшую потом и травами тьму.