Вспоминаю услышанные в бреду обрывки разговоров.
— Доктор Браун, семейный врач Уотерхорсов.
— Криворукий шарлатан! — припечатывает Альпин.
— Матушка Джеффри им очень довольна. Он отлично лечит мигрень и насморк.
Фэйри снова фыркает и поднимается.
— Питье в кувшине. Раз в час по полчашки. Еще пейте бульон, красное вино. Когда наберетесь сил — рыбу и отварную печень. И держитесь подальше от этого коновала. Будете следовать моим советам, через два-три дня сможите станцевать котильон.
— Два дня? — недоверчиво переспрашиваю я.
Он самодовольно улыбается:
— Ну, не зря же я — лейб-медик княгини.
Фэйри поворачивается к двери, но я вцепляюсь в его руку. Пытаюсь вцепиться — слишком слаба после болезни, из такого захвата смог бы вырваться и ребенок, но Альпин покорно останавливается и ждет.
— Вы еще придете?
— Увы. Сами понимаете, таким, как я, рискованно появляться на этой половине мира. И, поверьте, дитя: если вы не пренебрежете моим рекомендациям, в повторном визите не будет нужды.
— А почему… как вы узнали, что мне нужна помощь?
— Распоряжение правительницы, — он поправляет мне одеяло. — Княгиня знает, что происходит в ее городе — неважно здесь, или на Изнанке.
— Княгиня? — Альпину нет смысла лгать, но и поверить в доброту Исы я не в силах. — Зачем ей это?
Он мягко улыбается:
— Ее высочество весьма привязана к вашему скверно воспитанному хозяину. Должно быть, она решила позаботиться о его собственности, раз уж лорд Страж в отъезде, — он ласково гладит меня по голове. — Спите, милое дитя. Сон исцеляет.
Не хочу спать! На языке вертится еще сотня вопросов, но фэйри задувает свечи и уходит. Мрак обнимает меня теплыми руками, баюкает и уносит куда-то далеко-далеко.
Когда я просыпаюсь, за окном сереет день, а в кресле у постели сидит Джеффри. Вид у мужа помятый и несчастный — глаза покраснели, как от слез или бессонной ночи, волосы всклокочены, одежда в беспорядке.
Я бы подумала, что визит Альпина мне приснился, но на столике рядом с кроватью стоит кувшин и горьковатая жидкость в нем все также пахнет медом и травами.
— Вы живы, моя дорогая. Это — настоящее чудо! Мы все молились за вас. И матушка… Доктор Браун — волшебник.
— Угу, — мрачно отвечаю я, отпивая из чаши.
Если его матушка о чем и просила богов, то скорее о моем счастливом упокоении.
— Как вы себя чувствуете?
— Хорошо.
Я — хорошо. А вот ребенок… Обуза, грозившая навеки привязать меня к Джеффри. Крохотная, беспомощная жизнь. Тень жизни. Я не придумала ему даже имени.
Ему или ей.
Я вообще не хотела думать, что у меня будет ребенок. Словно если не думать о нем, он как-нибудь сам собой исчезнет.