— Значит, достань их.
— Ты сильно ошибаешься, — с непонятной угрозой в голосе произнес Найтвуд. — Мы получаем не так уж и много. И надо платить посредникам…
— Это должно меня волновать? — наугад спросил я. Судя по реакции, снова попал в цель, потому что он заныл, что я выкручиваю ему руки, оставляю без штанов и вообще слишком жесток.
Я выслушал эту комедию со скептичной улыбкой, не пытаясь давить или спорить, потому что не знал, о чем идет речь. Мое молчание нервировало культиста куда сильней любых слов.
— … двое-трое в месяц, не больше. И не за всякий товар дают хорошую цену.
Я пожал плечами:
— Значит надо больше товара.
— Где взять столько изгнанников?!
Я поперхнулся и закашлялся в попытке скрыть выражение лица. Иначе у Найтвуда могли родиться закономерные подозрения.
Намеки на протяжении разговора и то, что я видел в подземелье, разом сложились, как части единой головоломки. У Исы есть такая — осколки разноцветного льда. Вообще предполагается, что из нее составляешь возвышенное изречение — одну из так любимых девами бесполезных, глубокомысленных цитат про Жизнь, Смерть и Предназначение, но у меня, когда я взялся собирать, получилась непристойность. Княгиня сначала возмутилась, а потом сказала, что не ничего иного от меня и не ждала.
Вот и сейчас подсунутая жизнью головоломка складывалась во всем известное слово и не менее известный эпитет к нему.
Почти не сомневаясь, о чем идет речь, я предложил:
— Найди более щедрого покупателя.
— Легко сказать «найди». Мамаша Джунне дает лучшую цену в Рондомионе.
— Неужели в этом городе больше никому не нужны фэйри.
Он шикнул:
— «Товар», Просперо! Мы говорим «товар».
— А те трое, в клетках?
С этим вопросом я дал маху. Найтвуд смерил меня подозрительным взглядом и недоверчиво спросил:
— Ты хочешь, чтобы я предложил Мамаше Джунне бешеную сучку? Или… это, — он содрогнулся. — А монгрел слишком невзрачен для Арены. Кому нужны отбросы?
Я цинично скривился:
— Нам.
— Лорду-командору разве что, — он засмеялся, приглашая присоединиться, но я не стал. Больше всего хотелось завершить этот разговор и вымыть руку, которую я протягивал для рукопожатия. С мылом.
— Так что насчет денег?
Он отдал мне кошелек. Довольно увесистый. Я добросовестно пересчитал монеты — показалось, что Гарутти поступил бы подобным образом. Пятнадцать серебряных солидов.
Вся интрига прослеживалась, не хватало лишь мелких деталей. Культисты ловили фэйри-изгнанников для своих целей. Найтвуд обкрадывал Орден, продавая часть пленников на сторону. На Арену — любопытно, с каких пор Рондомион перенял у Разенны традицию поединков на потеху толпе? И, судя по «Мамаше Джунне», в бордель.