Вскоре после кареты гофмаршала подъехал к порталу герцогского дворца экипаж, запряженный серыми рысаками.
– Моя миссия кончена – я могу наконец увезти невесту домой, – шепнул Майнау Лиане, сажая ее в экипаж.
Майнау опять сидел на козлах и правил лошадьми, а Лиана приютилась в углу кареты, но не как серая монахиня с холодною решимостью в сердце, некогда всеми осмеянная, но теперь счастливая, в дорогом подвенечном платье, тяжелый шлейф которого расстилался на белых атласных подушках экипажа, в волосах сверкали смарагды, отливая зеленоватым светом, а прекрасные умные глаза молодой женщины восторженно следили за каждым движением красавца мужа, для которого она совершенно вышла из своей холодной, строгой замкнутости и забыла оскорбления, нанесенные ее гордости.
Была тихая, теплая ночь… Бледная луна плыла в темной синеве безоблачного неба, освещая землю своим мягким серебристым светом. За неподвижным прудом парка величественные группы лип Майенфеста соединялись в одну бесформенную массу; в их тени совершенно бесследно исчезала рыбачья деревня, как будто исполинская рука погрузила в воду эту герцогскую игрушку… Лиана не знала, что там в первый раз произнесено было пред герцогиней ее имя, что графиню с рыжими косами вызвали под липы только для того, чтобы заставить против ее воли выполнить давно задуманную месть. Но она тем не менее с содроганием отвернулась: огромная темная масса деревьев, мертвая неподвижность поверхности пруда имели какой-то зловещий вид. Молодой женщине и без того приходилось бороться с тяжелыми ощущениями. Она знала, что в ехавшей перед ними карете сидел также и придворный священник, который как тень всюду следил за гофмаршалом. Она видела из гардеробной, как он сел в карету и захлопнул дверцы… Этот ужасный священник был уже в Шенверте, куда входила она в последний раз; он на самом деле имел отважность и постоянство хищного зверя, с которыми тот преследует по пятам намеченную им жертву… Сильный страх овладел ею, когда они выехали из леса и стали спускаться в живописную, освещенную луною Шенвертскую долину. Там, внизу, ехала карета гофмаршала; было видно, как сверкнули стекла, прежде чем экипаж исчез за можжевеловыми кустами. Лиане нужно было все ее мужество, чтобы не попросить мужа провезти ее прямо в Валькерсгаузен, не заезжая в Шенверт…
В ту минуту, когда серые рысаки как вкопанные остановились у подъезда замка, точно из земли выросшая Лен уже стояла у подножки экипажа.
– Час тому назад все кончилось, баронесса, – шепнула она, задыхаясь. – Тот, с бритой головой, тоже перед вами приехал. Он в состоянии еще сегодня ночью потребовать от меня все ее украшения для передачи их гофмаршалу, как было и в первый раз.