Однако самое поразительное открытие в области генов долголетия пока состоит в том, что такие гены встречаются крайне редко даже у долгожителей. До настоящего момента исследователи сумели идентифицировать всего несколько таких генов-кандидатов, но Барзилай винит в этом высокую стоимость технологии расшифровки генома и относительно небольшое количество долгожителей во всем мире. Таких людей так мало, что очень трудно выделить конкретные гены, которые можно было бы рассматривать как статистически убедительную «причину» долголетия.
Ситуация может измениться уже в ближайшие десятилетия вместе с удешевлением технологии картирования геномов. В настоящее время Барзилай и его команда активно сотрудничают в этом направлении с «секретной» лабораторией GoogleX, а в марте 2014 г. в игру вступил известный генетик Крейг Вентер, создав компанию под названием Human Longevity, которая обещает составить карты 40 000 человеческих геномов в поисках генетических ключей старения.
Но меня интересовал другой вопрос: если действительно существуют «гены долголетия», почему ими обладает лишь горстка избранных, а не все люди? Почему эволюция не одарила всех нас этими замечательными – улучшающими холестерин, защищающими мозг, замедляющими старение и продлевающими жизнь – генами?
И чем глубже я изучал этот вопрос, тем больше понимал, что на самом деле большинство из нас имеет гены, прямо противоположные генам долголетия, – и что большая часть нашей ДНК, по сути, стремится убить нас.
При рождении человек – нежен и слаб,
При смерти – тверд и крепок.
Травы и деревья гибки и податливы при жизни,
А умирая, становятся сухими и ломкими,
Поэтому твердое и жесткое идут стезей смерти,
А мягкое и гибкое идут стезей жизни.
Там, где податливое и гибкое согнется и выживет,
Твердое и жесткое сломается и умрет.
Лао-цзы
– Вам будет больно, – услышал я вместо приветствия, появившись на пороге дома Билла Вогана в Беркли-Хиллз. – Но это в интересах науки.
Хотя мы с Воганом знакомы всего сутки, я уже привык к издевательствам с его стороны. Вчера, когда мы сидели с ним за обедом, он бесстрастным голосом поинтересовался:
– Вы хотите понять, что такое старение? Так смотрите!
И с этими словами больно ущипнул меня за руку. Мне показалось, будто меня ужалил шершень. Я в шоке уставился на него, но он проделал то же самое и собой.
– Смотрите! – приказал он, ткнув своей рукой мне в лицо. – Видите разницу?
На моей руке след от щипка исчез почти мгновенно, как рябь на пруде. Но на его руке все еще оставалась небольшая складка на коже.