— Ты считаешь, я пострадавший?
Лора садится рядом.
— Ты прелесть, Вовочка, — говорит она, наклоняется и целует меня.
Я чувствую, как чуть вздрагивают ее губы. Сон легким туманом висит в комнате.
— Вот и полная компенсация, — переводя дух, говорю я.
Звонок. Милиция.
— Черт бы их драл! Когда не надо, они торопятся.
Лора смеется:
— А вещи?
— Какое они имеют значение, когда можно спасти жизнь человеку! Или целовать прекрасную Лору…
В длинном повторном звонке чувствуется беспокойство милиции о наших жизнях.
Вечером в «ничьей комнате» за старым массивным столом, невесть как попавшим сюда, собираются все жители «Птичьей горы». Сегодня особый случай — все дома. Начинается детальное обсуждение случившегося. Высказываются различные версии и пути поисков. В конечном счете все сходятся на том, что милиция ничего не найдет, и мы с Ваней бросаем жребий, кому где спать. В «мужской» стоит Ванина кровать со сравнительно целой сеткой и узкий диванчик. На диванчике можно лежать только на спине: выбоина в центре так глубока, что в ней сидишь, как в детской ванночке. В городе плохо с мебелью. С жильем налаживается — целый строительный трест занимается этим, а с мебелью плохо. Две недели назад на «Птичьей горе» состоялся «мебельный симпозиум». Все началось, как всегда, с Ваниного замечания.
«Нам иногда не хватает частного предпринимателя», — оказал Ваня.
«Не хватает расторопности у руководителей горторга», — отрезала Лора.
«Уколи их в попу, — посоветовал я. — Тебе и перо в руки».
После этого разговора в течение двух недель отдел «Культура и быт» городской газеты, а которой сотрудничает Лора, теребил бумаги в горторге. Каждый вечер на «Птичьей горе» ломались перья. Все, кто был свободен от дежурств, знакомились с материалами, предлагали острые абзацы или административные меры. Периодически Лора гонялась за мной или Ваней и колотила нас маленькими крепкими кулачками… Подвал о работе горторга читали вслух.
«Нужно организовать запись очереди в мебельный магазин», — серьезно сказал Ваня.
«Это настоящая бомба!» — восхитился я.
«Надо знать автора!.. Пороху хоть отбавляй, — согласился Ваня. — И чем она поражает? Словами. Удивительно!»
Лора впервые по-настоящему обиделась и ушла в «женскую». Ваня скрылся вслед за нею и полвечера убеждал ее, что шутка — движущая сила в человеческом настроении. Что за шуткой всегда кроется интерес и вера. Что не шутят только над непоправимым. Что не шутят только очень серьезные люди, чаще самые ненадежные, так как они не могут отличить главного от второстепенного.
Лора не злопамятна. Она заставила нас вынести помойные ведра и немедленно подмести в «мужской».