— Что там?
— Володька запер его в туалете, — смеется Лора.
— Между прочим, я делаю твою работу, — включаюсь я. — Ты ведь ответственная съемщица, а этот гад до двух ночи жжет электричество.
— Я всех прощаю. Откройте, — миролюбиво говорит Ваня.
— Ты же хотел спать. Спи! — говорю я.
В «женской» хихикают.
— Откройте! — воет Ваня. — Здесь неуютно.
Щелкает задвижка.
— Спасибо, хозяюшка. Я тебе этого благородства не забуду. А вы… Я добрый.
Скрипит кровать.
— В другой раз закрывай форточку, — говорю я.
— Хорошо. Спокойной ночи! — рявкает Ваня. — За истекшие сутки на земном шаре существенных перемен не произошло!
Дежурства на станции скорой помощи интересны и трудны. После каждого дежурства я долго листаю толстые тома медицинских учебников. Лихорадящие, упавшие в погреб и избитые у ресторана «Бухтарма», рожающие и непонятно чем больные. Непонятно… Когда же это слово исчезнет из моих мятущихся мыслей!
— Что вы делаете, когда не можете разобраться? — спрашиваю я у Дарьи Петровны, плотной краснощекой женщины, «фельдшера первого класса», по выражению шофера скорой помощи Виктора.
— Отвожу в больницу, — говорит она.
«Отвожу в больницу!» Но я врач, я не могу поступать таким же образом! Я вновь и вновь осматриваю больного. На вызов у меня уходит в среднем в два раза больше времени, чем у Дарьи Петровны. С нею любят ездить шоферы, со мной, по-моему, нет. Ну и черт с ними! Однако отношения на станции добрые.
Смены небольшие: два фельдшера, работающие самостоятельно, врач, санитарка и три шофера. Народ дружный.
Полчаса нет вызовов. Читаю «Резекцию желудка» Маянца. Задание Петра Васильевича.
Раечка, совсем молодая фельдшерица, быстроглазая девушка с красивыми руками, листает «Справочник врача». Она неразлучна с ним. Она хочет стать врачом.
Звонок. Раечка слушает, записывает адрес.
— Сейчас машина выйдет, — кладет трубку. — Там какой-то припадок. Женщина без сознания… — немного испуганно говорит она.
«Припадок… Без сознания…» В груди появляется неприятный холодок.
Дарья Петровна вопрошающе смотрит на меня. Я считаюсь ответственным.
— Съездить? — спокойно говорит она.
— Я съезжу, — говорю я, закрываю книгу и поднимаюсь.
В комнате человек пятнадцать обступили лежащую на полу женщину. Пропускают меня. Женщина выгибается дугой, потом с силой ударяется спиной, бьет руками по полу. Глаза закрыты. Щупаю пульс. Отличный. Язык не прикушен, на губах слюна. «Истерия — великая симулянтка», — проплывает в мозгу фраза какого-то психиатра. Но никак не могу припомнить, что делать. Прошу всех освободить помещение. Женщина продолжает биться в припадке, ее пытаются держать.