Я со злостью сбрасываю со стола все свои книги, одеваюсь и иду к Петру Васильевичу. Темнеет поздно. И у нас наконец весна. Днем мчатся по улице отчаянные рыжие потоки, снег оседает, как на горячей плите. За зиму его навалило метра полтора. К ночи ударяет морозец. Земля становится полированным шаром.
У Петра Васильевича половина так называемого «финского» дома с верандой. Во дворе он разбил небольшой сад.
Петр возится на веранде с семенами и удобрениями. Широченные полотняные брюки на необъятном его животе испачканы землей.
— Заходи, Володя. В холодильнике хороший абрикосовый компот. Я сейчас…
В двух небольших комнатах пустовато. Столы и подоконники завалены книгами, журналами, газетами. На ковре у дивана лежит старый большой пес, дворняга. Несколько лет назад он забрел к Петру Васильевичу, да так и остался здесь.
Пес нехотя подымает голову. Я достаю из холодильника банку компота, разыскиваю два стакана.
Я прошу Петра положить Кирилла Савельевича на отделение для блокады.
— Решился? — говорит Петр Васильевич, разливая компот. — Манипуляция несложная.
— Вы делали?
— Нет. Но я прочел об этих блокадах.
— Тогда вместе?
Петр Васильевич улыбается.
— Ладно. Давай поедим что нибудь, это главное для хирурга. — Петр посмеивается надо мной, и мне становится легче.
Я сижу у него допоздна. Мы говорим о нерешенных вопросах в хирургии. Их так много! Всего полгода назад мне было этого не представить. И оказывается, кое-что можно попытаться сделать даже в наших условиях. В подвале поликлиники можно организовать экспериментальную лабораторию — собачник. Инструменты и собаки — не проблема… Я загораюсь идеей и долго не могу заснуть в эту ночь.
На следующий день Кирилла Савельевича привозят к нам на отделение, и я делаю ему блокаду. Столько было колебаний, страхов, а манипуляция действительно оказалась простой.
Весна мчится в наш заваленный снегом край на всех парах. В бездонном голубом небе неутомимо сверкает солнце. От обнажившейся распаренной земли идет густой пьянящий запах. Если закинуть голову и долго смотреть в небо, кажется, что где-то рядом плещется теплое море. Зеленеют холмы, окружающие город. Хочется взвалить рюкзак на плечи и двинуться в эту зеленеющую даль, по малохоженым тропам, к безымянным веселым ручьям, к скалистым причудливым гребням.
В воскресенье мы взбираемся на гору Орел, стоящую над городом. В одну сторону — вид на наш городок, похожий сверху на большое пестрое стадо, пасущееся на холмах, в три другие стороны — необозримый зеленый горный край, в котором хозяйничает весна, и только на вершинах еще зима.